Предисловие от составителя и переводчика
Театр – это зеркало, в котором отражаются не только лица, но и бездны человеческой души. В одноактных пьесах Кисиды Кунио (1890—1954) это зеркало становится то кривым, то волшебным, то разбитым на осколки, сквозь которые зритель вынужден собирать целое из обрывков смыслов, эмоций и недоговоренностей.
Кисида – мастер лаконичной формы, где каждое слово, жест, пауза обретают вес. Его драматургия балансирует на грани реального и сюрреального, бытового и мистического. Герои его пьес говорят о простых вещах, но за их диалогами скрывается тревожная пульсация невысказанного. Они теряются в собственных мыслях, сталкиваются с абсурдом повседневности, ищут выход из лабиринтов отчуждения – и часто остаются наедине с вопросами, на которые нет ответов.
Этот сборник – возможность погрузиться в уникальный мир Кисиды, где драма рождается не из громких событий, а из тишины между словами, из напряжения, что копится в обыденных жестах. Его пьесы – как сны: кажущиеся знакомыми, но ускользающие от однозначного толкования.
Читая его пьесы, то и дело вспоминаешь Кокто, Пиранделло и, разумеется, Горького и Чехова. Русская драматургическая традиция оставила значительный след в творчестве Кисиды, классика японского театра.
Пусть эти тексты заставят вас задуматься, улыбнуться, вздрогнуть – или просто замереть на мгновение, прислушиваясь к эху недоговоренных фраз. Ведь настоящий театр начинается там, где заканчиваются слова.
Двое мужчин, играющих жизнями
Одноактная пьеса
Действующие лица:
Мужчина в очкак
Мужчина с повязками
Железнодорожная насыпь – внизу небольшая площадка, похожая на склад для брёвен, с чёрной влажной землёй, местами утоптанной травой. Вдали – красный сигнальный огонь. Где-то, должно быть, светит луна.
Мужчина в очках (лет двадцати пяти) сидит, задумавшись, на одном из брёвен. Вздыхает, сморкается, протирает очки, теребит волосы, скрещивает руки, расправляет складки на одежде.
Появляется мужчина с повязками – его лицо полностью забинтовано, остались только прорези для глаз, ноздрей и рта. Он расхаживает взад-вперёд перед мужчиной в очках, словно не замечая его. Взбирается на насыпь, но тут же спускается.
В очках: Эй, эй, переезд ещё дальше.
С повязками: (без особого удивления) А, переезд дальше?.. (бормочет себе под нос) Переезд дальше… (садится рядом).
В очках: Куда-то направляетесь?
С повязками: Думаю, уйти… А вы?
В очках: Размышляю – идти или нет.
С повязками: Понятно. Идти можно, но… стоит ли? Получится ли одним махом?
В очках: Кто его знает. Пока не попробуешь – не поймёшь.
Долгое молчание.
С повязками: Как думаете, это подходящее место?
В очках: Ну да, вроде подходящее.
С повязками: Вроде бы и колебаться нечего, а всё равно сомневаешься.
В очках: Потому что слишком много думаешь. Даже когда уже ничего не поделаешь.
С повязками: Я, хоть и не скажешь, терпеть не могу сентиментальщину. Никакой записки не оставил. Всё ясно, да и причина до смешного прозаична.
В очках: В этом мы с вами схожи. Кто-то, может, и выбрал бы другой путь, но неизлечимые раны не заживают.
С повязками: Не совсем вас понимаю, но я не пытаюсь решить какую-то проблему через смерть. Просто хочу сам покончить с собой – ведь моё тело уже почти труп. Так зачем же геройские позы или фантазии, чтобы превратить этот миг в трагедию?
В очках: Я о том же. Всё равно я – никчёмный, неудачник, жертва судьбы. И именно поэтому…
С повязками: Нет-нет, вы не понимаете. Вам, наверное, кажется, что это порыв? Бросила девушка, растратил казённые деньги, случайно кого-то убил…
