Ему очень нравилось наблюдать. Очень долгое время, показавшееся ему вечностью, Вадим Дмитриев был прикован к инвалидному креслу. Ему приходилось через окно рассматривать зарождение нового дня, прогнозируя, каким тот будет. И он редко когда ошибался, научившись по цвету неба с восточной стороны предсказывать жару или холод, дождь или ветер. И новости центральных каналов были вовсе ни при чем. Он к ним даже не прислушивался. Ему важно было не ошибиться самому. И когда день заканчивался, полностью исключив ошибку в его прогнозах, он засыпал удовлетворенным.
Так прошло пять лет после чудовищной аварии, сделавшей Вадима инвалидом. Он почти не выбирался из дома, с удовольствием наблюдал, записывал, записи архивировал. И собирался жить так до самого своего конца. Это тоже было занятием. Кому-то оно могло показаться скучным, но ему оно уже нравилось. Нравилось не ошибаться!
А потом с ним случился еще один несчастный случай. Вадим на предельной скорости не справился с управлением, видимо задел за бордюр и вывалился из инвалидного кресла прямо под колеса проезжающего мимо автомобиля.
Он в тот момент не сильно перепугался. Что могло быть страшнее его инвалидности? Только смерть? Так она все равно случается рано или поздно. Чего бояться?
Но организм пощадил его, лишив в тот момент сознания. Видимо, для того, чтобы он не ощущал сильной боли. И Вадим знать не знал, что водитель автомобиля не скрылся с места ДТП. Он резко затормозил, выбежал из машины. Нащупал на его шее пульс, убедился, что парень жив. Вызвал всевозможные экстренные службы. Чтобы они зафиксировали, чтобы помогли, чтобы спасли.
И Вадиму помогли. И его спасли.
– Не было, как говорится счастья, да несчастье помогло, так, парень?
Это было первое, что Вадим услышал, придя в сознание на больничной койке.
Невысокий коренастый мужчина с густой темной шевелюрой, в белой докторской форме стоял у окна и на свет рассматривал рентгеновские снимки.
– Где я? – набравшись сил, спросил Вадим.
– Ты в больнице, дружище.
– А что со мной? Что произошло?
Он попытался вспомнить и не особенно вышло.
– Ты свалился со своим инвалидным креслом прямо под колеса проезжающего автомобиля. Хорошо, что человек попался нормальный и все быстро организовал. И тебя доставили к нам уже через двадцать минут. И сразу на стол. – Доктор продолжал смотреть на снимок.
– На какой стол?
– На операционный. Не на обеденный же, – тихо фыркнул доктор. – Я таких молодых баскетболистов не ем ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин.
– А откуда вы?..
– Знаю про баскетбол? – перебил его доктор и повернулся наконец к нему. – Так тетушка твоя рассказала. Она примчалась в больницу раньше «Скорой», на которой тебя везли. Где-то живет по соседству. У тебя на шее медальон с ее телефоном оказался. Дядечка, которому ты под колеса свалился, позвонил по этому номеру. Сказал, куда тебя повезут – в какую больницу. Она и сорвалась. Хорошим человеком мне показалась твоя тетка, Вадим. Н-да…
Доктор тяжело прошелся по палате, схватил от стены стул, подтащил к его больничной койке. Сел и с интересом посмотрел на пациента:
– Ну! С чего тебе начинать рассказывать?
– В смысле?
Он никак не мог сосредоточиться. Все размышлял. Потому что у него не было никакой тетки. И никакого медальона на шее у него не имелось тоже. Что это вообще такое? Что за легенды?
У него была девушка, да. Но за пять лет его пребывания в инвалидном кресле она как-то подустала и куда-то подевалась. Поначалу еще забегала, заносила продукты. Потом вовсе пропала. И он научился справляться со всем в одиночку. К нему приходили сотрудники социальной службы, помогали с уборкой, стиркой, приносили лекарства. Продукты ему привозила служба доставки ближайшего магазина. Он за пять лет подружился там со всеми. Готовил себе нехитрую еду. И…
