Ограбление века
«Как трудно надеющимся на богатство
войти в Царствие Божие»
Евангелие от Марка, 10-24.
12 июля – четверг
Барнаул дышал полуденным зноем Улица Максима Горького, не самая оживленная артерия города, дремала под жгучими лучами солнца. Пыль прибило недавним дождем, но запах влажного асфальта и нагретого кирпича все еще витал в воздухе. Юрий Зорькин остановился перед типичным для старой части города трехэтажным – коробкой из потемневшего от времени красного кирпича с рельефной кладкой советской эпохи. Окна, некоторые с потертыми рамами, смотрели на мир равнодушно. Оба подъезда, выкрашенные когда-то в веселые цвета, теперь были серыми и обшарпанными, с выщербленными ступенями. Юрий сверился с бумажкой в руке.:
– Вроде все правильно. Улица Горького, дом 18.
Неловкое чувство, смесь любопытства и легкой тревоги, сжало его под ложечкой. Он набрал код на входной двери подъезда – скрипучая металлическая дверь поддалась с глухим стуком. Лестничная клетка встретила его полумраком и запахом старого дома – пыль, дешевый линолиум, запах жаренной рыбы. Он поднялся на третий этаж по деревянной лестнице, минуя облупившиеся стены и скрипучие перила. Квартира № 9. Юрий глубоко вздохнул и нажал кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу. перед ним стоял мужчина лет пятидесяти пяти. Невысокий, плотный, с аккуратным, но заметным брюшком, выпиравшим из под не первой свежести футболки. Его голова была почти лишена волос, лишь по бокам торчали редкие седые щетинки, а лысина блестела под тусклым светом из прихожей. Лицо было мясистым, с мешками под маленькими, очень внимательными глазками.
– Здравствуйте, Юра! – его голос звучал нарочито приветливо, с легкой хрипотцой. – Проходите, проходите! Обувь можете не снимать. Очень рад, что согласились поучаствовать в нашем деле.
Он широко улыбался, обнажив желтоватые зубы.
– Добрый день, – сдержанно ответил Юрий, переступая порог.
Прихожая была крошечной. Юрий окинул взглядом интерьер. Скромная двухкомнатная квартира, явно не отличающая достатком. Пахло пылью и старым паркетным лаком и чем-то затхлым. Прямо перед ним открывалась первая комната -гостиная, она же, судя по всему, столовая. Старый диван с протертой обивкой стоял и у стены слева от окна, занавешенного потертой шторой. Посередине комнаты, под простым потолочным плафоном, стоял деревянный стол, покрытый скатертью с выцветшим узором. Вокруг его четыре стула разной степени ветхости. На стене календарь за прошлый год с видами Горного Алтая и парой дешевых репродукций в пластмассовых рамках. Обстановку дополнял старый допотопный сервант советского времени со стеклянной посудой.
– Заходи сюда, не стесняйся, – сразу перешел на ты мужчина. – Что пить будешь? Выбор небольшой, честно говоря, апельсиновый сок или лимонад? "Колу" также могу предложить.
Юрий почувствовал себя неловко. Атмосфера была одновременно домашней и какой-то фальшивой.
– Давайте сок, – ответил он, стараясь держать голос ровным. Юрий сел на диван, стоящий напротив стола. Квартира дышала одиночеством и запустением. Никаких личных вещей и намеков на чью-то жизнь. Это было как временное убежище или место для сходки. Дядя Гена вышел на кухню и вернулся с пакетом сока и бутылкой «Кока-Колы». Достал из серванта шесть фужеров и поставил на стол.
– Значит, еще четверо будут – догадался Юрий. Мысль заставила его внутренне сжаться. Он попытался представить, кто еще придет, но воображение рисовало лишь смутные, неприятные образы.
Как будто в ответ на его мысли, резко зазвенел дверной звонок. Дядя Гена бросил Юрию быстрый, ничего не выражающий взгляд и вышел в коридор. Через несколько секунд он вернулся в комнату, а за ним заполняя дверной проем и неся с собой волну тяжелого мужского пота, табака и дешевого одеколона вошли четверо мужчин. Юрий почувствовал, как его ладони сразу стали влажными. Его догадка подтвердилась.
