По рабскому рынку я шла впервые за всю свою жизнь. Нет, рабы
были в моем поле зрения и ранее, и в нашем доме тоже. Но сначала
этим занимался отец, а потом жених. Сегодня же мне приходилось
делать это самостоятельно, и я нервничала.
Снова проверив, на месте ли мешочек с золотыми, я поправила
подол платья и подошла к шатру, где было довольно много людей.
Стараясь не наступать никому на ноги, я протиснулась ближе к
помосту, на котором располагали “товар”, и практически беззвучно
охнула.
Передо мной предстала удручающая картина. Рабы, стоявшие на
деревянном помосте, были едва одеты — их прикрывали лишь грязные
лохмотья, едва скрывающие тело. Мужчины и женщины стояли
вперемешку, с опущенными головами и пустыми глазами. На некоторых
виднелись следы побоев, ссадины и синяки. Их состояние вызывало
отвращение и жалость одновременно.
Купцы и знатные люди, среди которых выделялись своими дорогими
одеяниями представители высших кругов, неторопливо прохаживались
вдоль рядов. Они всматривались в рабов, словно выбирали лошадей на
ярмарке, без малейшего уважения или сострадания. Их глаза жадно
пробегали по телам рабов, а руки порой бестыдно касались их,
оценивая крепость мускулов, гибкость спины или мягкость кожи.
— Эта слишком худая, — донёсся грубый голос купца, стоящего
неподалёку от меня. Он беззастенчиво сжал плечо одной из девушек,
заставив её вздрогнуть от боли. — Дай ей побольше овса, и через
месяц она будет годна для работы в поле.
Я снова сжала мешочек с золотыми так, что ногти вонзились в
ладонь. Девушка на помосте была настолько похожа на ту, которую я
недавно видела в собственном доме, что воспоминания всплыли в
голове, как будто всё произошло лишь вчера. Нет, это была не она,
но сходство будоражило мои мысли и напомнило о том дне, когда всё
рухнуло.
Тогда я возвращалась домой с прогулки по городу. Я
должна была вернуться позже, но самочувствие меня вновь подвело.
Даже травы не помогали. После смерти отца я стала чувствовать себя
хуже, но была уверена, что тоска сказалась на мне. Тот день был
тёплый, воздух сладко пах цветущими яблонями, и я старалась быть
счастливой — ведь впереди была наша свадьба.
Он, тот, кто был рядом всегда. Моя поддержка, моя
опора, моя любовь, мой жених. Но мои иллюзии рухнули в тот момент,
когда я случайно наткнулась на сцену, которую предпочла бы никогда
не видеть.
Войдя в дом, я услышала приглушённые голоса,
доносящиеся из комнаты, где мой жених обычно
работал.
Он переехал в мой семейный особняк после похорон
моего отца. Мне так была нужна его поддержка, а он был рад её
оказать. Поэтому мы решили не ждать свадьбы, а съехаться раньше.
Несмотря на то, что я всё равно настояла на том, что спать мы будем
в разных спальнях, и честь я свою потеряю только с законным
мужем.
Ему это не нравилось, но ради меня он готов был
ждать. Ради меня ли?
Поднявшись на второй этаж, я осторожно подошла к
двери и через приоткрытую щель увидела то, что заставило моё сердце
замереть. Он жадно целовал женщину, ту самую, с которой я уже
сталкивалась несколько раз. Она сидела у него на коленях, а он
сжимал её в объятиях, словно боялся, что она
исчезнет.
— Совсем скоро всё закончится, — услышала я его
шёпот, полный уверенности. — Её состояние ухудшается, и она уже не
подозревает, что это я потихоньку травлю её. Как только мы
поженимся, она долго не протянет. И когда умрёт, её магический дар
перейдёт ко мне.
Я застыла, услышав эти слова. Всё вокруг словно
померкло, и сердце сжалось в ужасе. Он... травил меня? Всё это
время, пока я доверяла ему, любила его беззаветно, он медленно
убивал меня ради моего дара?
— А что будет со мной? — спросила его любовница,
перебивая его поцелуй и слегка отстраняясь. В её глазах светилась
жадность. — Ты точно уверен, что всё пойдёт по
плану?
