Добро пожаловать в Голливуд, где маски ярче звёзд
Друзья, вы держите в руках билет в мир, где каждый взгляд – это вызов, а каждый поцелуй – риск. Здесь, среди блеска софитов и теней гримёрок, Элисон и Лиам играют в игру, где ставка – их сердца. Это не просто история любви. Это пожар, который может сжечь всё – или осветить правду, скрытую за их масками.
Так что пристегнитесь, вдохните поглубже и приготовьтесь: в «Грани соблазна» нет безопасных зон. Будет жарко, будет больно, и, чёрт возьми, будет незабываемо. Вы готовы узнать, что скрывается за их идеальными улыбками?
Тогда переверните страницу.
Я стою у панорамного окна своего лофта в Лос-Анджелесе, глядя, как закат заливает город золотым светом. Небоскрёбы тянутся к небу, их стеклянные фасады отражают последние лучи солнца, превращая горизонт в декорацию к моей жизни – яркую, безупречную, но холодную, как мрамор. Мои пальцы сжимают бокал с шардоне, и я ловлю своё отражение в стекле: тёмные волосы струятся по плечам, губы подчёркнуты кроваво-красной помадой, платье от Valentino обнимает фигуру, подчёркивая каждый изгиб. Элисон Кларк, звезда, чьё имя сияет на афишах от Голливуда до Канн. Но это лишь маска – роль, которую я играю даже тогда, когда камеры выключены. Иногда я сама забываю, где заканчивается образ и начинаюсь я.
Сегодня эта маска кажется тоньше, чем обычно. Будто ещё одно давление – и она треснет, обнажив всё, что я так тщательно прячу. Мой агент, Линда, сидит на кожаном диване, уткнувшись в планшет. Её пальцы нервно бегают по экрану, и я знаю, что она скрывает что-то важное. Полчаса назад она огорошила меня новостью: я утверждена на главную роль в новом проекте Веласкеса – исторической драме о страсти и предательстве в эпоху Ренессанса. Роль Катерины – женщины, разрывающейся между долгом и запретным желанием, – это то, о чём я мечтала с тех пор, как впервые прочитала сценарий. Но Линда избегает моего взгляда, и это будит во мне тревогу, как запах дыма перед пожаром.
– Кто второй актёр? – спрашиваю я, не оборачиваясь. Мой голос звучит ровно, но внутри всё сжимается, как перед прыжком в холодную воду.
Линда кашляет, будто подавилась воздухом.
– Элисон, это не главное, – её голос, слишком бодрый, фальшивый. – Это твой билет к Оскару, к Каннам, к вершине! Веласкес, бюджет в сто пятьдесят миллионов, подумай!
Я поворачиваюсь, мои серо-голубые глаза прищуриваются.
– Имя, Линда. Сейчас.
Она вздыхает, её пальцы замирают на планшете.
– Лиам Райдер.
Я замираю. Бокал в моей руке кажется слишком хрупким, и я медленно ставлю его на стеклянный столик, чтобы не раздавить. Лиам Райдер. Этот самовлюблённый, наглый, невыносимый тип, с которым я снималась пять лет назад в той проклятой мелодраме, «Последний закат». Тогда мы были идеальной парой на экране – наши сцены любви заставляли зрителей затаить дыхание, а кассовые сборы били рекорды. Но за кадром? Мы были как буря и молния, готовые уничтожить друг друга. Его шуточки, его манера смотреть на меня, будто он знает все мои слабости, его проклятая ухмылка – всё это выводило меня из себя. В последний день съёмок, после очередной ссоры, я поклялась, что никогда больше не стану с ним работать. Он, стоя в дверях гримёрки, бросил мне то же самое, его зелёные глаза сверкали насмешкой: «Увидимся в аду, Кларк».
– Ты шутишь, – мой голос режет, как лезвие. – Я не буду с ним работать.
– Элисон, послушай, – Линда встаёт, её тон становится умоляющим. Она поправляет очки, и я вижу, как её руки дрожат. – Это проект века. Веласкес! Сто пятьдесят миллионов! Ты не можешь отказаться. Это твой шанс доказать, что ты лучшая.
