Его ладони словно прилипли к
тиснёному шёлку. И он знал, что никакое напряжение мышц, никакое
сопротивление сейчас не помогут убрать их. Такая уж она, эта
магия…
Зато и шёлк, и плотный корсаж,
прошитый золотыми нитями, перестали быть препятствием для пальцев.
И они, едва касаясь, путешествовали по её нежной коже. Хотелось
верить, что этой женщине дано ощутить хотя бы половину от того
наслаждения, что сейчас поглощает его! Вот только понять, так ли
это, — невозможно… Полуприкрытые глаза, трепещущие стрекозиными
крыльями веки… Но её неподвижность — всего лишь следствие
заклинания.
А как она сильна! Это надо же —
успела выхватить кинжал! Хищный кончик лезвия сейчас почти упирался
в его живот и при других обстоятельствах превратился бы в
мгновенный, неминуемый приговор… Конечно, для обычного
человека.
И ведь она совершенно точно хотела
его любви. Хотела и отталкивала! Странно...
Откуда ему было знать, что женщина,
прижатая заклинанием к стене, испытывает почти то же самое, что и
он?
Где-то глубоко в её животе сладко,
почти до боли что-то сжималось, разгоняло по телу тёплые волны… И
ноги мелко дрожали, разум застилал туман, а сердце готово было
проломить рёбра и отбросить чужие пальцы! Наглые, беспардонные, но
очень осторожные и нежные, скользящие по её груди…
А в голове требовательно шипел
хриплый голос: «Убей! Он предатель! Враг императора! Убей!..» Но
пальцы… Его пальцы словно глушили злобный голос, гнали из сознания.
Да и рука женщины ослабла настолько, что едва удерживала рукоять
кинжала.
И вдруг действие заклинания
закончилось. Он шагнул назад и спросил:
— В чём дело? Твое тело хочет меня.
А ты... Почему?
— Потому что ненавижу принуждение! —
отрезала она.
Привычная надменность на его лице
сменилась откровенным удивлением, даже растерянностью. Он оторвал
руки от шёлка платья, шагнул назад и процедил сквозь зубы:
— Посмотрим.
Резко повернулся и зашагал прочь по
коридору.
— И не лезь ко мне со своей магией!
— со злостью выкрикнула она вслед.
Кинжал выскользнул из ладони и
зазвенел на каменных плитах пола.
Он остановился, медленно повернулся
и, глядя на блестящую сталь, кивнул:
— Не буду…
Она попыталась вложить в свой голос
предельную порцию сарказма, когда спросила:
— Это хотя бы стоило твоих
усилий?
Он на мгновение прикрыл глаза,
шевельнул пальцами и улыбнулся, будто вспомнил что-то неимоверно
прекрасное.
— Даже не сомневайся…
Чёрт бы побрал эти детские
праздники! Не самих детей, конечно. А вот необходимость без конца
потакать любым, порой просто идиотским желаниям и причудам… В кафе
орёт музыка, всё сверкает, бурный праздник длится третий час, и я
больше уже не могу! Но дети в этом не виноваты…
Воспользовавшись перерывом на
поедание торта, я выбежала на улицу как была — в круглых очках и
парике Гарри Поттера. Проверила «волшебную палочку» — не спёрли! И
схватилась за телефон.
— Маш, а Маш? Ты меня не подменишь
на завтра? Там всего-то Карлсона в детском саду отыграть...
— Что, боишься, опять пропеллер
оторвут? — язвительно откликнулась подруга.
— Ну Ма-аш... — взмолилась я. — Сил
нету, хоть убей!
— А платят что? Вообще, я
завтра отдыхать собиралась...
— Да отлично заплатят! Как всегда! —
уверила я. — Ну чего тебе, деньги не нужны? И образ плёвый же!
Карлсону и задницу маскировать не надо — вполне себе к месту!
— Катерина, я сегодня отпахала два
раза Смурфиком! Семь потов сошло!
— А я вип-программу работаю
Поттером! Чудесатую по уши!
Машка, как и я, востребованный
аниматор. Заказчики передают нас друг другу как вещь, но это не
особо раздражает — доход постоянный, а работа хоть и не лёгкая,
зато прибыльная. Правда, костюмчики достали, это да... Я в длинной
мантии сегодня вспотела, словно вагоны грузила... А ведь ещё домой
добираться со здоровенной сумкой реквизита!
