Пронзительный визг шин ударил по
ушам. Вздрогнув, я оторвалась от чтения книги. Заложив пальцем
страницу, выглянула в окно, с трудом удерживая челюсть от
падения.
Возле входа в кафе затормозила
кроваво-красная «Феррари» с открытым верхом! Таких машин в нашем
городке отродясь не водилось, тем более возле нашего заведения.
Сначала мне показалось, что в салоне
всего один человек — водитель. Но он сразу снял руку с руля,
опустил её куда-то в район бёдер… а после я закрылась книжкой и
дико покраснела, поняв, за чем именно бессовестно подглядела.
Женщина, чья голова как раз была в
районе паха водителя, поднялась, и, судя по тому, как облизала
влажные губы, не была против такого времяпровождения.
Я хотела отпрянуть от приоткрытого
окна, когда услышала громкое:
— Херово!
Водитель «Феррари» вышел из машины,
продолжив поправлять брюки.
— После такого отвратительного
минета мне жизненно необходим хороший кофе!
— Что? — прошептала я, с ужасом
оглядываясь на барную стойку.
Он приближался. Уверенно и
неотвратимо, как айсберг на беззащитный маленький кораблик в моём
лице. Плавный, текучий, вальяжный… Наши мужчины никогда так не
ходили.
Я много чего знала о тех, кто живёт
в больших городах, но, к сожалению, исключительно из книг, так как
будни девушки-баристы в придорожной забегаловке располагают к
другому. Этот точно был нездешним.
Высокий, красивый, одет в брюки и
белую рубашку с сильно подкатанными рукавами и тонким галстуком —
почти ниточкой. Смешно. Всё такое маркое и неправильное, не для
этого места.
Когда он совсем приблизился, я
перебежала за стойку и натянуто улыбнулась.
Мужчина вошёл, небрежно скользнув
взглядом по бедной обстановке кафе. Его губы изогнулись,
символизируя презрение.
«Сейчас уйдёт» — подумала я.
Но нет. Он нашёл меня взглядом,
прищурился, поправил растопыренной пятернёй светлые, практически
платиновые волосы, и кривизна губ превратилась в удивительно
притягательную улыбку.
Вышло это всё настолько порочно, что
у меня сбилось дыхание.
Раньше я думала, что воплощением
греха должна быть внешность жгучего брюнета, но мужчина передо мной
был полной противоположностью. Тот неповторимый оттенок белизны и
пепла, о котором мечтают все крашеные блондинки, его необычайно
красил. Он казался бы ангелом, если бы… не открывал рот.
— Эспрессо. Только нормальный, —
чуть растягивая слова, произнёс мужчина, глядя на меня
ярко-зелёными глазами. — Порадуй меня, крошка! Зёрна хорошие?
К счастью, а может, к сожалению,
едва ли не единственное, на чём не экономил владелец, был как раз
кофе! Всё же покупали у нас в основном его.
Но если учитывать на какой машине
ездит этот тип... м-да.
— Надеюсь, что вам понравится, — как
можно спокойнее произнесла я, кладя книгу плашмя и вытирая внезапно
вспотевшие ладони о передник.
Мужчина перегнулся через стойку,
глянул сначала на книжку, а после… покосился на мои ноги. Почти
сразу, прежде чем во мне созрело желание возмутиться, оторвав
взгляд от моих бёдер, он провел кончиком пальца по корешку романа и
уточнил:
— Классика? Интересно?
Варить кофе и не дёргаться под
внимательным взглядом этого странного клиента оказалось непросто, и
всё же я нашла в себе силы кивнуть.
— Неожиданно.
Разговаривать с этим типом о своих
литературных предпочтениях не хотелось, но клиент есть клиент. Я
почти выдавила улыбку, чтобы ответить чем-нибудь нейтрально
вежливым, но наш чрезвычайно интересный диалог прервал капризный
голос из машины:
— Люц, возьми мне мне мокачино.
— Ты ничего не перепутала, Моника? —
спокойно и без агрессии ответил… Люц?
С трудом сдерживая улыбку, я
поставила перед ним стаканчик.
— Люциус, ну пожалуйста!
Люциус… Ну и имечко — мурашки по
коже.
