Нотариус говорил равнодушным, отстраненным голосом, точно
сообщал о погоде на завтра. На самом деле речь шла о том, что около
полугода назад, в городе Ногинске умерла некая Мариэтта Игнатьевна
Шартес, музейный работник восьмидесяти одного года, искусствовед и…
И моя бабушка. История, в устах нотариуса звучала почти
сказочно.
- Вот завещание, - мужчина в оправе с толстыми стеклами протянул
лист. – А вот то, что на сегодняшний день составляет ваше
наследство. Хочу предупредить, у госпожи Шартес была квартира в
Ногинске. Не приватизированная, соответственно, наследовать ее вы
не могли.
Подумалось – жаль, мне бы она очень пригодилась.
- Новые жильцы, наверное, каким-то образом распорядились вещами
вашей бабушки, - продолжил нотариус.
- То есть?
- Предметы обихода и личные вещи не были оговорены в завещании,
конечно, кроме этого свертка, поэтому мне неизвестно, что стало с
мебелью, утварью. Возможно, выбросили, возможно, что-то оставили
себе, но сомневаюсь, что у вас получится их вернуть, разве что
через суд.
Я усмехнулась.
- Вы знаете, что в этом свертке?
- Конечно, - кивнул господин Прищепин, владелец нотариальной
конторы. – Шкатулка, а в ней – кольцо. Внутри опись с заключением
эксперта и письмо для вас от Мариэтты Игнатьевны.
Его беспристрастный тон начинал раздражать. Я вздохнула, пытаясь
скрыть злость и потянула за веревку, которой был перетянут
сверток.
- Не сердитесь, я всего лишь выполняю волю вашей бабушки.
- Не было у меня никакой бабушки, я с рождения детдомовская, а с
одиннадцати лет воспитывалась в приемной семье.
Нотариус хмуро глянул в окно. Промолчал, и на том спасибо. Я
развернула упаковочную бумагу, откинула края. И изумленно замерла,
уставившись на «бабушкин подарок». Опаньки! Передо мной стояла
шкатулка. Чудесная, сказочная. Да я в жизни такого не видывала!
Судя по усмешке господина Прищепина, выражение моего лица
напоминало клоуна, которому съездили по макушке резиновым молотком.
Он ехидно скривился.
- Я не знаток драгоценностей и антиквариата, милая барышня, но
моих знаний достаточно, чтобы приблизительно оценить стоимость этой
прелестной вещицы. На квартирку в Подмосковье хватит.
Вот так бабушка! Или кто она там. Прелестная вещица, как
выразился нотариус, была из благородного дерева. Пусть я не биолог
и не работник лесного хозяйства. Но! Такое дерево могло быть только
«благородного происхождения».
- Обратите внимание на красновато-фиолетовый отлив. Похоже на
индийское розовое дерево палисандровых пород, - глядя на шкатулку,
негромко сказал нотариус.
- А говорите, что не знаток.
- Ну-у, барышня, я образованный человек, что вы хотели.
Я ниже склонилась над столом и хитро прищурилась.
- Признайтесь, показывали знатокам.
- Конечно. А как бы я по-вашему подтвердил опись, на которой
настаивала Мариэтта Игнатьевна. Она и пригласила реставратора. Он
сделал оценку этого произведения искусств, удостоверив меня в
подлинности драгоценных камней, золотого ажура, - мужчина обвел
пальцем тонкую металлическую сеть, покрывающую дерево. – А так же
подтвердил, что вещица действительно древняя. Предположительно –
персидская, скорее всего, времен династии Саламидов, а это –
девятый век, может быть десятый. Для уточнения необходима более
детальная экспертиза.
Я кивнула и медленно выпрямила спину. Потом так же медленно
открыла крышку шкатулки. На дне лежали бумаги, сверху – бархатный
мешочек. Взяла его, ослабила шнурок, стягивающий края, и вытащила
кольцо.
- Редкий черный сапфир, - аккуратно повел пальчиком нотариус,
указывая на кольцо.
- Насколько эта вещь ценная?
- Результаты первичной оценки в шкатулке. Я повторяю – нужна
детальная экспертиза. Подтвердите, задокументируйте. Знаете ли,
любая ценность становится еще ценнее, если к ней прилагается
бумажка с печатью и подписью авторитетных людей.
