1
Поместили Еву в узкую тесную каюту – клетку с низким потолком, она едва не касалась его макушкой. Здесь была жесткая лежанка, спать на которой было довольно удобно, но непривычно, учитывая, что невесомость, как ей объяснили, компенсировалась лишь частично за счет небольшого ускорения, с которым корабль на первом этапе двигался в пределах солнечной системы. Чтобы ночью невзначай не оказаться на полу, приходилось пристегиваться ремнями и спать в одном положении.
На день она поднимала лежанку, фиксировала на стене в замках, из ее изнанки извлекала столик и стул, которые просто объединялись в устойчивую и прочную конструкцию.
Справа от двери находилась выгородка полупрозрачного стекла от пола до потолка, за которой почти вплотную помещались раковина для умывания и горшок с ярко красным сиденьем. Горшок небольшим усилием вдвигался под раковину, в результате чего открывался квадратный зарешеченный полик, на который упругой вертикальной гармошкой из углубления в потолке опускался на обнаженное тело прозрачный пластиковый мешок и герметично фиксировался внизу. Оставалось надавить ногой на клапан, и сразу же мешок снизу вверх начинал заполняться теплой водой. Через клапан избыточный воздух стравливался. Вверху оставался небольшой объем, которым можно было дышать две минуты. Затем вода под давлением теплого воздуха, приятно бьющего снизу множеством щекочущих струй, вытеснялась через отверстия вниз. Следом поступал теплый сухой воздух, и тело быстро высушивалось. На этом купание завершалось. Порция воды из экономии была ограничена, ее хватало лишь для того, чтобы смочить тело. Омовение полагалось один раз в сутки.
Двери в каюте были двойными. Наружная – стальное непрозрачное полотно с небольшим застекленным окошком, которое открывалось охранником. В него подавали поднос с завтраком, обедом и ужином. Внутренняя дверь представляла собой основательную металлическую решетку на массивных шарнирах. Она открывалась внутрь каюты. Первую дверь несколько раз в день распахивали – обычно после завтрака, обеда и ужина, за нею неизменно стоял Тарс. Сухое печальное лицо Тарса приводило Еву в уныние, но она терпела. Он был единственным живым человеком, которого она видела изо дня в день и к которому начала привыкать. Вспомниd, что именно о Тарсе когда-то с возмущением рассказывал Герд Она стала с интересом присматриваться к своему личному доктору.
Решетку, снабженную отдельным замком, открывать не полагалось, ее известили об этом в первый же день заключения. Ключ от замка решетки был только у Правителя.
Утром седьмого дня наружная дверь бесшумно открылась. Ева едва успела привести себя в порядок со сна: приняла утреннее омовение, умылась и почистила зубы. Впервые за решеткой оказался не Тарс. Для его явления было слишком рано – обычно он посещал ее после завтрака.
Перед нею стоял сумрачный пожилой господин в черном блестящем костюме. Его напряженный пронизывающий взгляд исподлобья был знаком Еве. Она вспомнила, что в машине этого господина ее привезли на космодром. Он был постоянно не в духе и отдавал команды отрывистым лающим голосом. Припомнив почтение, с каким обраща-лись к нему окружающие, она догадалась, что перед нею Правитель собственной персоной. Неприятно кольнуло острое предчувствие надвигающейся беды.
– Как у нас дела? – спросил господин и скривился в намеке на усмешку. – Все ли в порядке? Нет ли жалоб?
– У нас с вами, господин Правитель, никаких общих дел нет и быть не может.
– Это не так, Ева – заговорил Правитель примиряющим тоном. – Даже совсем не так. У нас с тобой обязательно будут дела, – пообещал он, усмехнувшись уже открыто, но все еще в пол лица, и неуверенно подмигнул. – И какие еще дела. Ни за что не догадаешься.
