Небо над ядерной пустошью заволокли непроглядные, каменные тучи. Ветер свистел в облысевших кронах безжизненных деревьев и трепал их с такой силой, что слышался треск мощных вековых стволов. Где-то на периферии зрения озарила небосвод вспышка молнии, а секунд через десять по долине разнёсся протяжный раскат грома. Назревал ливень. Редкая, мелкая морось стала прибивать радиоактивную пыль, и это несомненно было бы плюсом, если бы влага не собиралась на визоре навороченного шлема, разработанного во время последней мировой войны, разделившей существование мира на «до» и «после». Та страшная война за считанные месяцы унесла жизни миллиардов людей и отбросила человечество в развитии на несколько веков назад, и даже по прошествии двух с небольшим сотен лет людям не удалось вернуться к привычному образу жизни, ведь теперь на земле царили голод, болезни, опустошение, а главное – мутанты и дикари, снующие по заражённым землям в поисках жертв.
Охотник осторожно протëр салфеткой стекло визора, но эффект длился всего полминуты и совсем скоро от мелких капель снова начало рябить в глазах. Внутри шлема, несмотря на горячее дыхание, линза даже не запотевала – некогда за этот апгрейд в виде спецплëнки пришлось сунуться аж в зону с красным уровнем заражения, и оно того стоило, вот только с внешней стороны экрана такая плëнка была недопустима, и потому приходилось бороться с росой на стекле всеми доступными методами от тряпки до полировки.
– Вовремя, твою мать, – приглушённо проговорил номад, занявший снайперскую позицию на холме близ небольшой деревни, от которой со временем осталось с пару десятков развалин домов.
Не отрываясь от оптического прицела крупнокалиберной винтовки, он сунул руку в кожаный рюкзак, лежащий рядом, и извлёк оттуда потëртый аэрозольный баллончик с нечитаемыми надписями и едва различимым рисунком белых дамских сапожек – в нынешние времена влагоотталкивающий спрей воспринимался как нечто, оставшееся от былой, более развитой цивилизации. Раньше позволить себе такую вещицу мог, наверное, каждый, теперь же по стоимости она равнялась пневматическому пистолету, а потому доступна была далеко не многим.
Встряхнув баллончик, охотник брызнул пару раз на чёрное, матовое стекло своего визора, дождался высыхания и оценил результат – даже самые маленькие капли, упав на стекло, медленно скатывались вниз, где экран переходил в защитный обод, на котором у самого подбородка, прямо в металле, было выбито слово «Земля». Средство работало и означало это лишь одно – барыга будет жить. Не зря за каждую единицу своего товара он ручался жизнью. Под его началом опустевшие города и сëла обследовали аж с полсотни искателей – сталкеры, диггеры и собиратели мародëрствовали целыми сквадами и тащили полезный хлам из заражённых земель огромными караванами, и каждое их возвращение для города было целым представлением. За минувшие столетия сменилось не одно поколение людей, и ныне живущие даже не подозревали о том, как жили их дальние предки, а потому горожане с изумлением рассматривали старое оружие, предметы интерьера и быта. Особо впечатлённые, воспринимая эти вещи как некие древние реликвии, даже пытались облапать их, чтоб хотя бы на миг соприкоснуться с историей несмотря на риск хапнуть радиоактивных частиц.
– Где же ты, тварь… – одними губами проговорил охотник, третий час наблюдая за местностью вокруг старой водонапорной башни, что на фоне разрушенной деревни была словно маяк.
Наконец на горизонте появилась невысокая гуманоидная фигура мутанта. Вампир, кровосос, комар, сосатель – в разных краях эту тварь звали по-своему, но ближе всех к правде было именно «комар», ведь строение пищеприëмника этой уродины один в один напоминало пресловутое насекомое, которое не исчезло даже после войны. Результат бесчеловечных экспериментов, попытка улучшить человека и создать идеального солдата, или банальное порождение биологического оружия и разных мутагенов – правды было уже не узнать, да и толку эта правда уже принести не могла.
