«Подождите, идет загрузка…»
Трость Витторио Ридольфи с глухим звуком постукивала по ковровому покрытию конференц-зала, нарушая вязкую тишину. Обычно энергичный стук трости приносил сенатору некоторое удовлетворение, но сейчас он звучал как-то слабо, как если бы даже трость чувствовала неуверенность, витающую в зале. Сенатор знал, что ожидание – это искусство. Он не спешил, потому что терпение всегда было его лучшим оружием.
Сидящий рядом Давиде, напротив, явно боролся с собой, с трудом сохраняя спокойствие. Всего несколько минут назад он был уверен, что контролирует ситуацию и что нынешняя встреча – чистая формальность. Но теперь его сердце билось чаще с каждой секундой. Где Лео Тезео? Почему он еще не приехал?
Желание покурить трубку стало почти невыносимым. Трубка была его убежищем, способом успокоить нервы в трудные моменты, маленькой церемонией, вселяющей уверенность. Но Алессандро Темпеста строго-настрого запретил курить в конференц-зале. «Вот еще одна причина для того, чтобы ненавидеть его», – подумал Давиде, сжав в руке бутылку с водой.
Нервничая, он открыл бутылку и стал наливать воду в стакан, но рука его дрожала. Давиде пил с яростной сосредоточенностью, будто ждал, что вода потушит бушующий внутри него пожар.
Сенатор внимательно наблюдал за сыном, его лицо было спокойно и невозмутимо. Он знал, что нервозность Давиде ставит под угрозу их позиции. Ридольфи-старший негромко призвал сына к порядку, так, чтобы не слышал Алессандро:
– Успокойся. Спешка выдает твой страх.
Алессандро Темпеста стоял возле окна, глядя на огни квартала ЭУР и медленно движущиеся автомобили. Он пытался предусмотреть любой возможный ход своих противников. От вихря мыслей разболелась голова. Темпеста вспомнил тот день, когда они праздновали миллиард активных пользователей, – он казался невероятно далеким. Теперь все, что они построили, висело на волоске. Если компанию продадут «Мэссив Кэпитал Фанд», то ему сразу придется распрощаться с должностью генерального директора. Впрочем, под угрозой была не только его позиция: распрощаться придется и с идеей свободной Италии, независимой от иностранного влияния, и с мечтой об исследовании бессмертия.
* * *
Левый наушник Доминуса негромко зажужжал. Стараясь не привлекать внимания, Доминус поднес руку к уху и вслушался. В наушнике раздавался странный шум, похожий на хруст. Доминус помедлил, а потом узнал этот неповторимый звук.
– Доминус, – прошептал знакомый голос, фоном которому служил хруст чипсов. Это был Роберто, сотрудник их службы безопасности, которого Доминус послал к дому Лео Тезео в Трастевере. – Тут одна соседка мне сказала, что видела, как Тезео вышел из дома с девушкой почти три четверти часа назад. Он давно уже должен был приехать.
– Продолжай наблюдение, – тихо ответил Доминус, стараясь не обращать внимания на чавканье в наушнике. – Предупреди, если будут новости.
Роберто издал звук, обозначающий согласие, и снова с хрустом откусил кусочек.
– Понял, шеф, – ответил он, жуя, и прервал связь.
Доминус повернулся и увидел, что к нему приближается Екатерина. На ней было черное элегантное платье, достаточно сдержанное и отвечающее серьезности момента. Она с улыбкой протянула Доминусу чашку чая.
