Я говорю ему, что не разбираюсь в других вещах, но твёрдо знаю: эта дорога ведёт только в глубь леса. А сеньор твердит в ответ: «Там же моя собака». Да нет же, нет-нет, вы сгинете, если туда отправитесь! И настаиваю: если хотите, я покажу вам путь или отведу к вашей собаке. «Ни к чему это», – заявляет он. А я ему: «Здешние некормленые собаки всегда собираются в одном и том же месте». «Это там», – повторяет он. Да нет же, нет-нет. Я преграждаю ему путь рукой, поскольку знаю, что те, кто углубляется в этот лес, больше из него не выходят. Они блуждают там и гибнут. Выбиваются из сил, их организм обезвоживается. Они слабеют и умирают от холода. Они обессилевают, и жизнь не показывает им больше никакого выхода. Я тяну сеньора за руку и объясняю, что я местная, и даже более местная, чем остальные. Хотя я и молода, но знаю окрестности лучше, чем кто-нибудь другой, поскольку со мной приключилась одна история, и я могу рассказать ему, как потеряла свою суку, когда была поменьше и отправилась туда, где находятся мёртвые зайцы.
Вам всё это неизвестно, потому что вы нездешний. А в этом месте теряются собаки – они уходят на запах пищи, и их владельцы в отчаянии бросаются за ними в лес. Вы даже не представляете, сколько людей, виденных мною, не вернулись из чащи. Конечно, вам ничего об этом не известно, но через лес никак не пройти. И тут я замечаю, что сеньор дышит устало и что со лба у него падают огромные капли пота, способные заполнить местные колодцы. Выражение его лица вызывает у меня сочувствие, и я решаю, что смогу поведать ему всё. Сообщить, что уезжаю, что решила покинуть это тесное место. И вдруг начинаю замечать в сбитом с толку, потерянном мужчине единственного человека в мире, способного меня понять. Да, он и только он сможет меня понять.
Послушайте, говорю я сеньору, усаживая его на скамейку, чтобы он мог там отдохнуть, потому что она постоянно находится в тени. А он, если и дальше будет так сильно потеть, то при мне может и помереть, не найдя свою собаку. Послушайте, говорю я ему, моя сука потерялась летним воскресеньем, а моя сестра, у которой пустая голова, потому что во время появления на свет ей не хватало воздуха, она плакала необычно, совсем по-другому. Нора плачет только от болей в теле. Если её ущипнуть, она заплачет; когда у неё урчит в животе, она тоже плачет. Зато от любви, от одиночества, от горя моя сестра не плачет. А в то летнее воскресенье она плакала, потому что наша собака всё не возвращалась, и наш отец сказал: «Сука сейчас там, где мёртвые зайцы». И Нора стала плакать меньше, представляете? У нас тут дохлые зайцы обычно собираются в кучу. В том месте гибнущие зверьки громоздятся штабелями и потом источают ужасный запах. Видите ли, сеньор, я не разбираюсь в запахах, потому что лишена обоняния, как и моя мать, которая говорит, что в подростковом возрасте она немного чувствовала запахи, а я – никогда и ничего. Обидно, ведь говорят, что аромат здешних помидоров чувствуется на многие километры окрест. Но я не разбираюсь в запахах так же, как вы не понимаете собак, которые здесь теряются. Зато нам известны другие вещи. Должна вам сказать, что, когда мы пришли сюда, сука была уже мертва. А моя мать, увидев кровь, которая лилась из пасти собаки, выпалила: «Наверное, это волк её убил».
Но я-то знала, что убил Эстебан, живущий напротив того места, где зайцы собираются в кучу, потому что он любит стрелять, а волки обычно там не водятся. Этот Эстебан пристрелил мою собаку, и я хотела убить его за то, что в результате он заставил мою сестру лить слёзы. Однако вы не волнуйтесь, будьте спокойны, ваша собака просто набивает себе брюхо, и скоро мы её здесь увидим. Обратите внимание, собаки не похожи на меня, ведь я больше напоминаю кошку, а собаки чуют запахи, ищут тебя и заботятся о тебе. Но пока отдохните-ка здесь со мной, ваша рубашка пропиталась потом. И скоро вы увидите, как ваш пёс бежит к вам.
