Максим и Фёдор
Владимир Николаевич Шинкарев – петербургский художник и писатель, сооснователь творческой группы «Митьки», идеолог митьковского движения.
«Максим и Федор» – одно из самых известных произведений самиздата 1970–1980-х годов, разошедшееся на цитаты, подобно «Двенадцати стульям» или «Операции Ы». Необычайная легкость, ироничность и вместе с тем подлинная глубина сделали этот текст всенародно любимым самыми разными поколениями.
Максим и Федор – друзья, «полная противоположность», как любит подчеркивать сам Максим, стихийные философы («Максим часто говорил: „Одинаковое одинаковому рознь!“»). Не менее важными героями наряду с Максимом и Федором (и компанией) здесь становятся время и быт – очень узнаваемые детали позднесоветской повседневности вплетаются в универсальный макрокосм человеческой жизни. Максим и Федор, а также ученик их Петр – тоже универсальные герои – герои петербургского текста, который у Шинкарева лишен характерной зловещности, но сохранил магическое измерение. Они осваивают дзен-буддизм и, если верить слухам, совершают путешествие в Японию; они предпочитают вермуту портвейн и, преодолев все мыслимые и немыслимые трудности, наконец достигают Царского Села; они неспешно живут свою жизнь, находя прелесть в самых обыкновенных вещах, и это их свойство заражает и читателя.
В настоящее издание включены основные литературные произведения Владимира Шинкарева: «Максим и Федор», «Папуас из Гондураса», «Домашний еж», «Всемирная литература» – эссе, сопровождающие картины о шестнадцати великих произведениях (от «Илиады» до «Преступления и наказания»), иллюстрации к текстам.
| Жанры: | Контркультура, Советская литература |
| Цикл: | Не является частью цикла |
| Год публикации: | 2024 |
Читать онлайн Максим и Фёдор
Азбука. Голоса
В оформлении книги использованы живописные произведения Владимира Шинкарева
© В. Н. Шинкарев, текст, иллюстрации, 2024
© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024 Издательство Азбука>®
Максим и Федор
Вещь в трех частях
Как и все, что я делаю, посвящается Игорю Константинову
Все казалось ему странным в этом мире, созданном как будто для быстрой насмешливой игры. Но эта нарочная игра затянулась надолго, на вечность, и смеяться уже никто не хочет, не может…
…Внутри бедных существ есть чувство их другого, счастливого назначения, необходимого и непременного, – зачем же они так тяготятся и ждут чего-то?
А. Платонов
Часть первая
Мысли
(афоризмы, максимы, федоры)
Один Максим отрицал величие философии марксизма, однако, когда его вызвали куда надо, отрицал там свое отрицание, убедившись тем самым в справедливости закона отрицания отрицания.
Максим презирал безграмотность и невысокие интеллектуальные данные своего друга Федора и любил подчеркнуть, что они друг с другом полная противоположность. Нередко на этой почве между ними разворачивалась ругань и даже драка. Как-то раз, крепко вломив Федору, Максим с удовлетворением отметил, что овладел законом единства и борьбы противоположностей.
Знакомый Максима Петр (о нем подробнее речь впереди) с детства испытывал непреодолимую тягу к самоубийству. Идя по мосту, он нередко не выдерживал искушения покончить счеты с жизнью – бросался вниз… Остальную часть пути одумавшийся Петр преодолевал вплавь.
Суицидальные настроения, обуревавшие впечатлительного юношу, помогли ему приобрести отличную закалку и данные спортсмена-разрядника.
Максим, комментируя это дело, с благодарностью отозвался о законе перехода количества в качество, которым не стоит брезговать.
Вскоре Максим с такой силой овладел философией марксизма, что мог без труда изобретать новые непреложные законы развития человеческого общества.
Так, глядя на своего друга Федора, да и просто так, допивая вторую бутылку портвейна, Максим часто говорил: «Одинаковое одинаковому рознь!»
У Максима было много сильных мыслей, даже трудно специально выделить. Так, например, его часто посещала необыкновенной силы мысль: «Где занять четвертной?»
Случалось, что и Федор мог кое-чему научить Максима. Так, однажды Максим дал Федору почитать одну книгу (из тех, о которых лучше не разговаривать с малознакомыми людьми). Федор пошел на бульвар почитать, однако замечтался, попил пива – да и не заметил, как посеял книгу.
– А где книга? – осведомился Максим вечером.
– Посеял, – отвечал Федор.
Максим осыпал Федора бранью, однако последний, не сплошав, спросил:
– А что, книга была хороша?
Максим в ответ лишь заскрежетал зубами. Тогда Федор продекламировал строки Некрасова:
Сейте разумное, доброе, вечное! Сейте! Спасибо вам скажет сердечное Русский народ!
Максим, не зная, как возразить, лишь скрежетал зубами.
На алтарь мысли Максим мог положить все, даже предметы первой необходимости.
Однажды он сказал:
– Когда я думаю, что пиво состоит из атомов, мне не хочется его пить.
Знакомый Максима Петр любил рассуждать в том смысле, что человеку все доступно и прочая.
Максим, хмуро прослушав эти рассуждения, подобно баснописцу Эзопу, молвил:
– Тогда выпей из дуршлага! – И, хлопнув дверью, вышел.
Заметив, что Максим пьет не закусывая, Федор осведомился, не объясняется ли это тем, что Максим вспомнил о молекулярной и атомарной структуре закуски.
Максим гордо помотал головой и сказал:
– Кто не работает – тот не ест!
Вот какая реплика приписывается Максиму, хоть это и недостоверно.
Федор с похмелья начинал нескончаемый рассказ про исчезнувших собутыльников, или про то время, когда он учился в школе, или про какие-то деревни. Федор рассказывал бессвязно, надолго замолкая, иногда минут на пять, ограничиваясь одними междометиями или жестами. Петр если не выходил сразу, то мучился, скучал, слонялся по комнате, перебивая Федора своими эскапистскими романтическими байками.
