Ничто не могло испортить настроение в
такой день. В такой настоящий солнечный весенний день, когда на
асфальте уже нет и следа от кучек закопченного снега. Улицы Москвы
походили на комнату во время ремонта: уже содраны старые обои, но
беспорядок ликвидирован, а ровные и гладкие серые стены выглядят
многообещающе.
Лида Стрельникова шагала на работу в
твердой уверенности: сегодня случится что-то хорошее. Почки еще не
распустились, и на душе была такая легкость, которая бывает только
в апреле. Печенье собственного производства настраивало на чайные
посиделки с девочками.
Редакция журнала «Богема», в котором
работала Лида, недавно переехала в модный офис в Москва-Сити. Смысл
этого перемещения могли оправдать только завышенные амбиции
главного редактора. Зато войти в высотку можно было прямо из метро.
Все складывалось как нельзя лучше: нежное рассыпчатое курабье с
цукатами стойко пережило поездку в утренней давке. Лида
торопливо прошла через зону бутиков и в офисную башню. Там, как и
всегда, царила истинная ярмарка тщеславия. Отовсюду шагали деловые
костюмы, куда ни глянь – сплошные Бриони. Среди всего этого
великолепия Лида чувствовала себя голью перекатной, хотя и
потратила на плащ половину зарплаты. Самое интересное, что
большинство из дорого одетых клерков покупали имиджевые наряды в
рассорчку, чтобы пустить пыль в глаза. Обычные парни из провинции,
живущие на съемной квартире, готовы были платить бешеные деньги
каждый месяц, оплачивать кредит на новенький BMW, часы и прочую
атрибутику представительского класса, питаясь дешевой лапшой.
Лиде это было чуждо, но так
получилось, что после иняза она смогла по знакомству устроиться
только в журнал «Богема», а для того, чтобы там работать, ей
следовало соответствовать названию. Лиде приходилось посещать
места, пропитанные пафосом от плинтуса до дверной ручки, общаться с
людьми, готовыми лопнуть от завышенной самооценки. Все эти клубы,
показы и презентации она тихо ненавидела, но больше нигде ей не
могли предложить подобную зарплату. По долгу службы пришлось
обогатить гардероб несколькими дизайнерскими вещами на выход.
Лида зашла в комнату, которую делила
с двумя коллегами, скинула плащ и поспешила в конференц-зал на
планерку. К счастью, шеф опаздывала, и Стрельникова незаметно
просочилась в дальний конец стола.
– Привет, – шепнула она Кате
Родионовой, ответственной за колонку красоты.
Та кивнула, но ответить не успела,
потому что в зал влетела Элла Дмитриевна, главный редактор.
Стремительность была едва ли не
главной чертой Эллы Дмитриевны Казаковой. Стремительность вкупе с
роскошью, язвительностью и легкой надменностью.
– С понедельником, – сухо
бросила Элла Дмитриевна и улыбнулась самой далекой от
доброжелательности улыбкой. На стол звонко шлепнулась стопка
папок.
– Итак, что у нас по этому
выпуску, – шеф пробежалась взглядом поверх очков по
сотрудникам. – Все здесь? Прекрасно. Обзор театральных премьер
есть, светская колонка есть… Так, по светской колонке у меня
вопросы. Кузнецова?
– Да, – Олеся вяло подняла
руку, предчувствуя публичную порку.
– По тексту интервью у меня
вопросов нет. Но мне звонил менеджер Зимицкого. Знаешь, что мне
сказали?
Олеся покачала головой.
– Что это было последнее
интервью нашему изданию, если мы не сменим корреспондента. И
знаешь, почему? Потому что ты попросила автограф. Молчи! –
предупредительно процедила Казакова, увидев, что Олеся собирается
что-то сказать. – Лучше молчи. Я не один раз объясняла всем
сотрудникам, что мы – солидное издание. Не какая-нибудь желтая
газетенка. У нас должны работать профессионалы, которые могут
держать себя в руках. Я понимаю, что Зимицкий – роскошный
мужчина, и каждой в этом зале хочется повизжать от восторга при его
виде. Автограф просят фанатки. Девочки на улице за ограждениями.
Подростки. Но, друзья мои, Кузнецова не думала о том, сколько ей
лет и где она работает. Она предложила Зимицкому расписаться
где?... Ну-ну, смелее, ваши версии, господа! Нет вариантов? Я скажу
вам.
