– Могла бы немного и потерпеть, – буркнул муж, раздраженно одергивая свой темно-синий сюртук и пропуская меня вперед в тускло освещенный холл, – эта сделка мне нужна.
– Я тебя-то с трудом терплю, а ты предлагаешь терпеть общество еще и этого мерзкого борова, – деланно приподняла бровь, проходя в просторный холл нашего особняка с мраморными колоннами, успев заметить краем глаза мелькнувший в коридоре второго этажа подол зеленого шелкового платья моей свекрови. – Если тебе так важен этот договор, мог бы сам быть с ним полюбезней. Уверена, мсье Рори всё равно.
– Ты… ты окончательно спятила, – задохнулся от праведного гнева муж, невольно даже отпрянув от меня, его лицо побагровело, а руки сжались в кулаки, – Я завтра же подам прошение на развод!
– Хм, зачем тянуть? Кажется, с мсье Битом вы приятельствуете, полагаю, он не откажет тебе в этой просьбе, – насмешливо проговорила, медленно снимая тяжелое бархатное пальто с меховой отделкой и небрежно бросая его на руки застывшему в изумлении лакею.
– Ты не понимаешь, что останешься одна? – потрясенно воскликнул мужчина, нервно теребя золотую пуговицу на манжете, – в твоем возрасте ты никому не нужна.
– Ты сам себе противоречишь. Уж определись, то ли мне быть сговорчивей с твоими партнерами, то ли я никому не нужна, – холодно парировала, расправляя складки темно-бордового платья.
– Завтра же! – взвизгнул муж, сбегая в кабинет и громко хлопнув дубовой дверью. Он делал так всегда, когда терялся и не знал, как ответить на мою дерзость.
– Слабак, – едва слышно проговорила, шокируя своими словами седовласого чопорного дворецкого, который, как, впрочем, и большинство слуг и родных, считал, что герцогиня Адель внезапно сошла с ума.
– Что, опять довела? И что на этот раз потребовал от тебя мой сын? – проговорила свекровь, неспешно спускаясь по мраморной лестнице, умудряясь при этом не дотрагиваться до позолоченных перил и держать голову прямо, как истинная аристократка.
– Лучше вам не знать, – хмыкнула, с восхищением наблюдая за статной старушкой в элегантном платье. Не будь она до зубовного скрежета повернутой на этикете, мы бы с ней непременно подружились, – но мсье Оноре надолго запомнит нашу встречу в темном алькове, которую так любезно организовал мой муж.
– Выпрями спину! – вдруг прикрикнула мадам Мелва, остановившись у подножия лестницы, и чуть понизив тон голоса, спросила, – что ты с ним сделала?
– Всего лишь обеспокоилась его здоровьем, ведь в его возрасте иметь такой вес… у него должны быть проблемы по части мужской силы. Я всего лишь посоветовала обратиться к доктору. Правда, видимо, я говорила слишком громко, и приглашенные в соседней зале всё слышали.
– Хм… я думала, ты его ударила, как того несчастного на приеме у мадам Лизет, – разочарованно протянула мадам Мелва, постукивая веером по ладони.
– О нет, этот руки не распускал, так что обошлось без членовредительства, – с натянутой улыбкой произнесла, чувствуя неимоверную усталость и огромное желание покинуть этот душный особняк с его тяжелыми портьерами и докучливым мужем.
– А ты действительно очень изменилась. Та лихорадка пошла тебе на пользу, – задумчиво протянула свекровь, пристально разглядывая меня своими проницательными серыми глазами, – и куда только делась послушная Адель, готовая исполнить любой приказ моего сына?
– Эм… прошу меня извинить, – произнесла я, чувствуя, как корсет впивается в ребра, – мне нужно переодеться. Это платье слишком тяжелое.
Поднимаясь по мраморной лестнице, я мысленно ответила свекрови: «Адель больше нет, мадам. Есть Алина из две тысячи двадцать четвертого года».
