Тайно подглядывая за тренировкой юных драконов, я старалась даже
не дышать. Мое укрытие за старым покосившимся забором легко можно
было обнаружить и, если бы это произошло, я обрекла бы себя на
немыслимый позор.
Еще бы!
Только подумать, высокородная чистокровная лера рода Фахар
вместо того, чтобы совершенствоваться в искусстве танца и вышивании
на гобелене... Вместо того чтобы готовить себе приданное,
представьте, подглядывает за мальчишками!
Какой позор! Мне самой становилось дурно! А если нянечка
узнает?! А если папа?!
Аж в дрожь бросало от таких мыслей! Я замахала перед лицом
ладонью как веером.
Но, а что мне было делать?
Я тяжело вздохнула. Вот как быть, если сердце неровно бьется к
этому высокомерному дракону. Если душа замирает при виде него.
Ах, Шим!
Самый сильный среди друзей, выше каждого на голову.
Справедлив, красив, обаятелен.
Ох, эти жгучие черные глаза.
Я снова помахала перед носом ладонью. Мне бы веер у папы
попросить, а то некультурно как-то.
Томно вздохнув, снова припала к щели в заборе, как к родной.
Ногу тут же оцарапали колючие мелкие ветки. Приставучие донельзя.
Как неудобно-то здесь в низких зарослях. И волосы в глаза лезут, и
подол придерживай, чтобы в траве не испачкать, не буду же я потом с
зелеными пятнами расхаживать. Да и не наступить бы здесь во
что-нибудь дурно пахнущее. Все же это место дворовых псов. А те
культуре совсем не обучены.
— Следующий! — разнесся по площадке мягкий баритон.
Ну, наверное, это был «баритон»... Я, конечно, плохо
представляла, что это за слово такое, но как оно звучало
красиво.
Шим, сменил противников.
На его красивых тонких губах заиграла самодовольная усмешка. Он
определенно знал себе цену. Еще бы. Папа говорил — будущий генерал
растет.
О, как было бы прекрасно стать женой военачальника.
А он непременно им станет с такой-то магией. Шим умел призывать
не просто пламя, а черный огонь, испепеляющий саму землю.
Ослепительно прекрасный юный дракон.
И так непростительно мною не покорен!
Будущий правитель древнего рода и, наверняка, станет шиу, как и
его отец.
— Срази их, Шим! — проверещали на другом конце площадки девочки
постарше, дочки местных арендаторов.
Насупившись, я не удержалась и показала им язык. Курицы!
Да мне было завидно! Им можно там стоять, а мне положение не
позволяет.
Нечестно!
Да, всем девочкам нравился Шим. И неважно: лера то или дочь
кухарки.
Откинув с лица золотистую прядь волос, снова заглянула в
щель.
— И не стыдно тебе? — раздался за спиной противный гнусавый
голос Берси. — Что вы все в нем только нашли? «О, Шим!»...
«Прекрасный Шим», — передразнил он местных девочек. — Он же
напыщенный как петух. Себялюбивый. Таскается везде со своим
новеньким мечом, да смотрит на каждого как на грязь. Еще даже в
армию не пошел, а уже как генерал приказы раздает направо и налево.
Что в нем хорошего, кроме рожи смазливой?
Обернувшись, я смерила родственника возмущенным взглядом. Да как
у него только язык повернулся такое сказать на Шима?!
Ужас!
— Тебе просто завидно, — шикнула я. — Ты же сражаться так и не
научился. Все на тренировку, а ты на кухню булочки уплетать. Вот
живот уже на колени нависает.
Я невоспитанно ткнула пальцем в его пузо, выглядывающее из-под
незаправленной рубахи.
— Не называй меня толстым, Астрид! — гневно фыркнул он. — Кто-то
сильный, а кто-то умный...
— ... а кто-то, как ты — толстый и ленивый! — припечатала я
его.
— Знаешь, Берси, твоя проблема — не жир на боках, а собственная
лень. Вместо того чтобы взять и добиться — ты обвиняешь всех вокруг
в плохом отношении к тебе.
— Легко так рассуждать, когда красавица от рождения, — его губы
вареники противно искривились.
— Берси, ты опять ноешь! — уличила я его в столь неприглядном
для мужчины поведении.
