Резкий порыв ветра сорвал мою старенькую соломенную шляпку с
головы. Покатившись по земле, она зацепилась цветными ленточками за
колючий куст. Быстро поймав "беглянку", пристроила рядом на камне и
прижала ногой, чтобы больше не улетела. Расправив подол короткого
не по возрасту платья, выровняла спину, приняв весьма
величественный вид.
Задрав нос, зыркнула на друга, разбирающего вытащенные на берег
короткие рыбацкие сети. Развесив их на низких ветвях, он тщательно
выбирал веточки и водоросли.
Обернувшись, дракон хитро прищурился.
— Айла?! Ты не ответила. Ну можно?!
Ветер потрепал копну его длинных каштановых волос. Закатанные до
колена штаны придавали сыну богатого рода весьма неряшливый вид. Но
меня это не смущало. Напротив, таким он мне нравился больше.
— Оуэн, это неприлично! — Я нахмурилась и постаралась придать
себе строгий вид, но очередной порыв ветра бросил мне в лицо
длинную ярко-рыжую прядь, выбившуюся из прически. Фыркнув, я
добавила: — Девушкам до свадьбы целоваться нельзя!
— Даже с женихом? — Этот несносный мальчишка пинком сдвинул
пахнущую тиной кучу водорослей к заросшему мхом камню и, сорвав
травинку, засунул ее в рот. — Я, между прочим, жениться на тебе
намерен.
— Это будет ещё не скоро, — гнула я свое. — Вот как к алтарю
меня приведешь, так и целуй. А до этого ни-ни.
— Ну, нет. — Он сложил руки на груди. — Ждать сколько! Я же
только в щечку.
— А это что, по-твоему, не поцелуй? — пробубнила я в ответ.
— Не любишь ты меня, Айла.
Тяжело вздохнув, он собрал сети и аккуратно сложил их на чистом
от травы участке земли. Рядом стояло ведро с жирными карасями. В
животе тут же заурчало.
Есть хотелось страшно, но попросить у друга его добычу я не
решалась, еще поймет, что мы не столь уж и богаты. А мне ну очень
хотелось выглядеть в его глазах воспитанной утонченной девочкой,
чтобы это не значило.
Поджав губы, я встала и, ухватив тут же попытавшуюся удрать
шляпку, как бы невзначай направилась к ведру.
Какие все-таки жирные караси.
Эх, их бы пожарить.
Вкуснотища.
— Вот если бы ты меня любила так, как я тебя, то не отказывала
бы мне. — Оуэн и не замечал моего интереса к улову.
— Люблю я тебя. — Я уперла руки в бока. — Но приличным девочкам
нельзя целоваться, и всё тут. А что ты с рыбой будешь делать?
— Собакам отдам. Сварю, кости вытащу и будет им на ужин. А вот
насчет поцелуя... Так никто же не узнает. Никому не скажу, честное
драконье. Зуб даю. — Он подскочил и, широко улыбаясь, направился ко
мне. Солнечные лучи ярко заиграли в его растрепанных волосах. — Ну,
Айла, ну только разок и в щечку. Можешь даже сама выбрать в
какую.
— Ага один раз поцелуешь, и всё, — проворчала я, понимая, что
какие-то собаки сегодня будут ужинать вкуснее меня.
От такой несправедливости у меня разве что пар из носа не
пошел.
— Что всё? — не понял Оуэн.
— Как что? Моя репутация, конечно. Я же дочь арендатора. Не
лера, но всё же. Вот тебе нужна будет жена с сомнительной
репутацией?
— А что же в ней сомнительного, если это я и целовал? — Он
приподнял бровь и развел руками. — И вообще, ты мне любая нужна. Я
о тебе сегодня отцу рассказал. Браслет попросил.
— А зачем тебе браслет?
В ведре всплеснула рыба, как бы намекая, чтобы я ни отвлекалась
на всякие мелочи и думала, как заполучить ее к ужину.
— Как зачем, Айла? Война же. Надену тебе на руку и заберу с
собой. Но сначала... поцелую.
— Я не могу пойти с тобой, мне папа не разрешит...
Я встала возле ведра и сосчитала карасей. Двенадцать штук. А
может, и больше.
— А что же мне делать теперь?
— Подождать, — отмахнулась я от друга.
— Чего? — в его голосе зазвенело возмущение. — Ты знаешь,
сколько ещё эта война будет? Мы вас, конечно, победим, но вдруг с
тобой что-нибудь случится. Нет, я так не могу. Отец, как назло,
браслет не отдал, но я сам взял. Он мой и мне решать, какая девочка
его носить будет. Дай поцелую, ну, Айла.
