День выдался снежный, но не из тех, когда идешь, закрывая нос
шарфом, а колючие льдинки, бросаемые ветром, так и норовят попасть
в глаза. Снег падал волшебно. В преддверии Нового года красота зимы
воспринимается особенно остро, и ты, даже будучи взрослым
человеком, невольно ожидаешь чуда, хотя давно не веришь в Деда
Мороза.
Если бы я знала, какое «чудо» ждет
меня впереди, свернула бы в глухой переулок, а не шла, чуть ли не
пританцовывая, к событию, которое насильно вырвет из привычного
мира.
Итак, я вышагивала по заснеженной
улице и наслаждалась мягкими огнями фонарей, в пятнах света которых
вальсировали снежинки, блеском мишуры и музыкой, льющейся со
стороны площади, где уже нарядили елку. Утром я собиралась сесть на
рейсовый автобус, чтобы провести каникулы в загородном доме
родителей.
Неожиданно посреди предновогоднего
великолепия мой взгляд запнулся о человека, сгорбившегося на
скамейке. Мужчина явно выбивался из праздничного ряда. Нет, не
черной одеждой, хотя зимой многие предпочитают темный цвет.
Незнакомец как раз был облачен в бежевое пальто. Он насторожил иным
– положением тела: согнулся так сильно, что, казалось, вот–вот
полетит головой в утоптанный снег, не такой мягкий, чтобы падение
закончилось удачно.
На блестящей огнями улице незнакомец
смотрелся чужеродно. Так, словно в сад райских птичек вдруг залетел
черный ворон.
Я поежилась, ощутив, как невидимая
холодная рука медленно сжала мое сердце. Мне бы пройти мимо и
забыть о странном человеке, мало ли какие причины заставили его
застыть в сгорбленной позе, но отчего–то я точно знала, что он не
пьян. Он в беде. Я кожей ощущала его боль.
– С вами все хорошо? – в лучших
традициях голливудского кино я задала самый тупой из возможных
вопросов. Не получив ответа, я склонилась над мужчиной, но не
решилась потрясти за плечо. Его темные волосы успел припорошить
снег, что однозначно указывало на длительное пребывание на
скамейке. Так недолго и замерзнуть. Свет фонаря позволил
разглядеть, что одет незнакомец добротно: дорогое кашемировое
пальто, на безвольно висящих руках кожаные перчатки. Я разбираюсь в
моде, сама не из бедной семьи.
Только сейчас я поняла, почему
посчитала, что человеку плохо: вовсе не согбенная фигура сигналила
мне о том, а его безвольно висящие руки.
Я присела на корточки, пытаясь
понять, что произошло, но густые пряди, закрывающие лицо мужчины,
лишали меня возможности заглянуть ему в глаза.
– Простите, – я протянула руку,
чтобы отодвинуть волосы со лба. При этом все внутри меня сжалось: я
боялась встретить нацеленный на меня взгляд. Это как в фильме
ужасов – героиня, а вместе с ней и зрители содрогаются, когда
человек, над которым она склонилась, вдруг открывает глаза. Этот не
открыл. Но тем не менее я вздрогнула: на его бледной щеке застывал
ручеек крови. Желая рассмотреть, как сильно бедняга ранен, я
подняла прядь выше и поняла, что кровь идет из уха. Нехороший
признак сотрясения мозга, если не того хуже. Нужна медицинская
помощь.
Я скинула с плеча рюкзачок и,
лихорадочно дергая заевшую на морозе молнию, молилась лишь о том,
чтобы батарейка мобильника не оказалась разряженной. До того мне
незачем было беспокоиться о зарядке: от кафе, где мы перед
расставанием гуляли с однокурсниками, до моей квартиры было совсем
недалеко. Всего–то пройти до конца улицы и пересечь площадь.
– Ну давай, давай, – шептала я, шаря
в поисках телефона между тетрадками.
– Помоги…
Сначала я решила, что мне
послышалось, но когда рука незнакомца больно вцепилась в мое плечо,
то поняла, что он пришел в себя.
– Сейчас я вызову скорую, –
поспешила успокоить его. Телефон уже лежал в моей ладони,
оставалось лишь вытянуть его через колючую щель молнии, не
захотевшей открыться до конца.
