Я стояла, вжавшись в стену, и боялась дышать, чтобы не
пропустить ни слова из разговора родителей. Неплотно прикрытая
дверь позволяла острому лучу света резать тьму, в которой я
затаилась. Луч исчезал, когда мой отец проходил мимо лампы.
Нервничая, глава дома Аэль всегда ходил из угла в угол. Мама же,
напротив, падала в кресло и превращалась в саму скорбь с дрожащими
губами и льющимися из глаз жемчужинами слез.
– Я так больше не могу, Морохир.
Убери ее куда–нибудь с глаз долой, – из–за заложенного носа она
говорила невнятно. – Давай отправим ее в Урочный лес к твоей
сестре?
У меня сжалось сердце. Какая дочь не
любит свою мать? Какая мать не гордится красавицей дочерью? У нас в
семье все иначе. Я пугаю прекрасную Анорсель настолько сильно, что
она старается обходить мои покои десятой стороной. Да и я не
испытываю к ней никаких чувств. Они оба чужие для меня. Мое сердце
молчит, когда я смотрю на родителей.
– Дай ей время. Она еще не пришла в
себя, – голос отца был мягок. Но не потому, что он говорил о своей
несчастной дочери, едва выжившей после падения с лошади, а из–за
сострадания к жене.
– Три года! Прошло целых три года,
когда я вместо дочери, которую нежно любила, получила дикарку, не
помнящую не только нас с тобой, но даже эльфийский язык! Легко ли
заново учить говорить, писать и читать, когда твоему ребенку не
пять лет, а пятнадцать!
– Но она наша дочь. Ты не можешь
этого отрицать. Мы справились. Она прекрасно владеета языком
предков…
– Мы с младенчества вкладывали в нее
мудрость отцов. Невозможно повторить за три года то, чему эльфов
учат с рождения. Она не способна освоить простые истины! Ее падение
слишком сильно сказалось на ее разуме. Ей уже год как положено
учиться в Университете Природных Сил...
– Ты же знаешь, мы не можем
отправить ее туда. Окружающие заметят ее странности. Нам нужно
время.
– Ты все еще надеешься, что
наследник Баэль возьмет ее замуж? Думаешь, ему не донесли, что его
невеста ущербна?
– Осталось два года до оговоренного
срока, ситуация может измениться…
– Морохир, ты мечтатель. Сними
ставки. Ты проиграл. Твоей дочери не войти в дом Утах. Какая–то
другая девушка станет снохой князя.
Я сползла по стене вниз. Обняла
колени и уткнулась в них носом. Тридцать три несчастья – так
прозвал меня учитель, который безуспешно пытался внедрить в мой
разум эльфийские истины. Своим замужеством я должна была поднять
дом Аэль на новые высоты. Почетно стать близкими родственниками
эльфийского князя – главы правящего дома Утах. Теперь их надежды
если не рухнули, то вот–вот готовы были сорваться в бездну. И все
благодаря мне.
После падения с лошади я сделалась
кем–то иным, незнакомым этому миру. Мне были чужды здешние обычаи и
нравы. Я вела себя, словно дикий зверь, попавший в западню.
Несвобода душила. Я не испытывала никакой привязанности к родителям
и старшему брату. Придя в себя, я не узнавала собственное
отражение. С удивлением всматривалась в зеркало, трогая волосы,
губы, нос, уши. Где–то глубоко в мозгу засело, что раньше у меня не
было этой странной формы ушной раковины – так называемого
эльфийского холма, которым чрезмерно гордится моя раса.
Хорошо, что я села на пол, иначе
пронесшийся мимо брат застал бы меня подслушивающей. Опять поволок
бы прочь, держа за ухо. И закрыл бы, верещащую от боли, в душащих
меня покоях. Уже поставлены на окна решетки, двери запирались
снаружи, а я все равно мышкой кралась в тех местах, где мне не
следовало быть.
В этот раз я ушла через шахту
подъемника, предназначенного для подачи обедов из кухни. Хрупкая и
миниатюрная, я умудрилась сложиться так, что влезла в небольшой
ящик и спустилась в безлюдное ночью помещение.
