1
Из кабины вертолета видна занесенная снегом пустыня. Она простирается далеко-далеко. Насколько видит глаз.
Рядом с пилотом директор животноводческого комплекса Нурышев. И главный зоотехник Оспанов. Они напряженно всматриваются вдаль.
Замечают едва различимую отару овец.
Чабан слышит рокот вертолета. Вскакивает в седло. Пришпоривает лошадь. И мчится навстречу винтокрылой машине. Выкрикивает что-то на ходу. Срывает с головы лисий малахай. Размахивает им.
Рядом путается в ногах кобылы пес. С залихватским лаем. Хромает на одну лапу. Весело виляет хвостом. Задирает морду в небо.
Машина зависает над отарой. Затем медленно опускается. Выбирает место поровнее. Вблизи отары.
Овцы жмутся в кучу.
Чабан на гарцующей лошади сопровождает вертолет. Продолжает размахивать шапкой.
Волосы его и одежду треплет ветер от винтов. Глаза слезятся.
Вертолет касается земли. Из него выскакивают трое. Пригибаются под вращающимися лопастями. Бегут к чабану.
Овцы шарахаются врассыпную.
Всадник спешивается. Медленно идет им навстречу. Это крепкий коренастый мужчина лет шестидесяти.
– Уа! Ты кто? Иван? – кричит на бегу зоотехник.
– Ага… Ассалаумагалейкум!.. – приветствует Иван.
– Уагалейкумассалам! – отвечает Оспанов.– Кай жерден, сен? Откуда ты?
Он вихрем налетает на Ивана. Тискает его. Приговаривает:
– Ой-бой! Миленький!.. Третий день тебя ищем!.. Мы то уж думали… а он гляди, жив здоров!
Подбегают остальные. Обнимают. Хлопают по плечу. Теснят друг друга.
– О, худаим!.. Ты понимаешь, что ты сделал?.. Ты понимаешь, что ты за человек?.. – бросается на Ивана директор.
Он готов на радостях расцеловать чабана.
Иван едва держится на ногах. Все же он очень слаб.
Лицо его обветренное. Заросшее. Израненное. С растрескавшимися губами. Поражает своей худобой. Оно сморщилось, как у старика. Под воспаленными глазами набрякли мешки.
– Айналайн! Что ж ты так похудел? Высох, будто жердь? – тискает Ивана зоотехник.
– По всей степи тебя ищем. Сначала на вездеходе. Пока буран был. А потом, вот видишь, на вертолете, – вроде бы, извиняется директор.
– Да-да! Искали тебя все это время. И днем, и ночью, – подтверждает зоотехник. – А ты, оказывается, здесь! Как же тебя сюда занесло?
– Ну… – после паузы говорит Иван. – Когда задул «Карабас», я сразу погнал отару в кошару. Но овцы сорвались со стоянки. И, как бешенные, помчались в степь.
2
Потоки мощного студеного ветра срываются с вершин Каратау и обрушиваются на пустыню Муюн-Кума. За лютость и жестокость его называют здесь «Карабас», что в переводе с казахского означает «Черноголовый».
Словно смерч, несется по зимней степи отара обезумевших овец в полтысячи голов. Ветер гонит их по песку. Покрытому жестким, как битое стекло, снегом. За ними едва поспевает Иван на рыжей тощей лошаденке. Кобыла выбивается из сил. С трудом держится на ногах. Но чабан делает все возможное, чтобы не растерять по степи овец.
Небо на горизонте затуманивается и катастрофически темнеет. Наглухо зашторивает свинцовыми тучами трепещущую степь. Все вокруг погружается в сумеречное оцепенение.
Трассирующими пулями прочерчивают на ветру траектории первые снежинки. Их становиться все больше и больше.
И вот уже валит густой снегопад. Летит по безбрежной степи буран. Кружит и стонет. Он поглощает в себя все. Небо. Землю. Пространство. И время.
Едва различимое пятно отары растворяется в снежном мраке остервенелого вихря. Овцы несутся по инерции в никуда. Иван старается держаться, как можно ближе. Рядом его верный помощник. Черный лохматый пес.
Проходит немало времени, прежде чем обессилевшая отара скатывается под откос спасительного оврага. Овцы медленно притормаживают на дне ложбины и затихают. Они покрыты снегом. Их почти не видно.
