Пролог
Где-то в задн… в общем, далеко…
— Ты говорил, что все будет хорошо! — агрессивно наскакивал один
светящийся шарик на другой, словно пытался выбить из него хоть
каплю разумности. — Ты обещал, что никто ничего не узнает! И
что?
— И что? — вяло отмахнулся второй шарик, словно отгонял муху,
надоедливую, но не опасную. — Пока еще никто ничего не узнал.
— Это временно! — срывался на визг первый, как будто его кто-то
щекотал самым неуместным образом. — Если ОНИ, — шарик судорожно
сглотнул, — узнают, мы даже не покойники… мы упокоенные
беспокойники! Нас будут поднимать и убивать столько раз, сколько у
НИХ будет фантазии! А фантазии у НИХ много! — шарик начал
дергаться, как будто его кто-то подключил к высоковольтной
линии.
— Слушай, — попытался отодвинуться от него второй, как будто это
могло спасти его от инвазии паники. — Их всего лишь надо поменять.
И никто ничего не узнает.
— Всего лишь?! — заорал нервный оппонент, напоминая неуёмного
птаха, который вдруг осознал, что его выкинули из гнезда. — А как?!
Ты же знаешь, что нужно добровольное согласие!
— Не всегда, — типа пожал плечами ответчик, как будто это было
самое простое в мире. — Можно и силой, если есть угроза мирозданию.
А она есть.
— Но это же больно, — сник первый, впадая в раздумья. Кажется,
он начал осознавать, что уходит от серьезного обсуждения к мыльным
пузырям своих страхов.
— Пусть будет больно им, — хмыкнул второй шарик, будто это было
логичным и справедливым итогом обсуждения, — а не нам.
Согласен?
— Это неправильно, — вздохнул нервный, как будто только что
узнал, что Дед Мороз не существует, — но, похоже, что выхода у нас
и нет?
***
— Ну скажи «да-а-а-а»! — уже который час нудил мой персональный
маразм, сидя у меня на груди и обхватив мягкими ладошками шеки, как
будто собирался провести хирургическую операцию по смене
мнения.
Вот почему всем «везет» по нормальному, с отключением памяти
там, с причудами? А мне вот это, светящееся, пушистое и нудное.
— Ну что тебе стоит сказать «да-а-а-а»! — не успокаивался
странный Альцгеймер, словно у меня выбора то и не было.
Собственно, мне уже давно ничего не стоило и не стояло. В
семьдесят девять годиков если ты проснулся – уже счастье. А если
проснулся и почти ничего не болит, то внеземная радость.
И то сказать, зажилась ты на этом свете Эвелина Тараканова. Мужа
своего любимого, единственного лет уж пять как похоронила. Сыновей
вырастила. Внуков вынянчила. Готова к вечному отдыху, так сказать.
Может, правда согласиться? Вдруг, там, за чертой меня ждут все
любимые, ушедшие раньше?
- Ну я предлагал по-хорошему! – вдруг завизжал внебрачный сын
Деменции, и со всего размаха стукнул меня по щекам. – Быстро пошла
домой!
И я пошла… или вернее пришла дикая, выдёргивающая душу боль и
забрала меня с собой, как будто моя жизнь была не более чем
недоразумением в комедии абсурда
***
- Прекращай притворяться! – раздалось у меня над головой. – От
этого еще никто не умирал!
Хм-м-м, какую странную «Скорую Помощь» в этот раз прислали. Я,
конечно, понимаю, что инфаркт или инсульт с точки зрения некоторых
не является основанием для вызова, но хотелось бы все же, чтобы в
такие моменты не приходили, как минимум, с чаем и печеньками. В
конце концов, я не на дне океана, а просто в бреду, и если кто-то
уже решил меня будить, то хотя бы пусть это будет с учетом моего
внутреннего мира, который, между прочим, собирался вырваться
наружу, чтобы посмотреть, кто такой мозгами обиженный на этот
свет.
Что там мне хотелось, додумать не дали, начав трясти мое бренное
(надеюсь!) тело, как коктейль в шейкере, что исключительно плохо
сказалось на моем самочувствии. Мой в последнее время сильно
лелеемый внутренний голос (единственный собеседник) всегда был
вежливым, но тут выдал совсем уж неприличную фразу и собрался
добавить, накручивая обороты для образности. Но я опередила и с
трудом распахнула глаза с благородным намерением обучить всех
присутствующих как минимум манерам, как максимум этикету. И
мгновенно зависла, как мой старенький компьютер…
