За два дня до пролога
Мама моего мужа всегда просачивалась в нашу квартиру неожиданно
и без предварительного звонка.
Я укачивала Лизу на руках и одновременно помешивала овощное пюре
ложкой, когда в дверь громко, долго и без перерыва
затрезвонили.
Дочка вздрогнула и начала кукситься, без промедления заходясь
криком.
По дороге к двери на языке крутился уже заученный монолог о том,
что для звонка хватит и одного короткого раза, я всё равно его
услышу. А ещё лучше делать это перед приходом, но на телефон –
выключенный звук и режим вибрации не разбудит ребёнка, если он
спит, а я буду знать о приходе гостей. Но Дарья Владимировна упорно
отказывалась предупреждать о визитах и чувствовать себя гостьей в
квартире её сына. В нашей с ним квартире.
– Здравствуйте, – сказала я, впуская внутрь запыхавшуюся
женщину. Она тащила внутрь целлофановую сумку кислотно-зелёного
цвета и оставляла после себя след как от улитки.
– Вот же! – всплеснула руками свекровь, и её темные кудри,
подколотые наверху красной заколкой, подпрыгнули вместе с ними. –
Замарала, пока несла, от самого дома тащила!
Правда квартира её находилась в двух кварталах отсюда, поэтому я
просто покачала головой. И ругаться из-за звонка, видя её взмокшее
лицо и усталый вид, тут же расхотелось.
– Что это у вас, Дарья Владимировна? В лужу оно, что ли,
упало?
Свекровь поцокала языком и отпустила ручки пакета, тут же уперев
руки в бока. На ней были бриджи и красная кофточка, на которой
отчётливо виднелись пятна от пота.
– Если бы ты не отказала в помощи и приехала забрать сама, я бы
не корячилась с ним полдня. Уже два дня в коридоре лежит!
– Я отказала? – я вздёрнула бровь, и свекровь хищно прищурилась.
В такие моменты её светло-голубые глаза становились похожими на
глаза моего мужа, и я терялась под их взглядом так же, как раньше
терялась из-за пристального внимания Макса. Когда мы ещё не были
знакомы, но судьба сводила нас снова и снова, и будущий муж
проявлял слишком уж явную заинтересованность, заставляя меня
смущаться.
– Максим сказал – тебе некогда заезжать. Чем это ты таким
занята? – спросила она, оглядываясь. Задержала внимание на грязном
следе от своей сумки, будто это я наследила перед её приходом, и
поджала губы.
– Первый раз слышу. Вам нужна была помощь?
Наверное, она звонила Максу с этой просьбой, но он отмахнулся и
решил лишний раз меня не нагружать.
– Помощь – это когда оказываешь услугу другому человеку. А это,
– она указала на пакет, – вообще-то нужно тебе, а не мне. Ещё я по
жаре такой с сумками вашими не таскалась… – начала причитать она, и
я уставилась на пакет в замешательстве.
– Так и не ходили бы… Номер мой у вас есть, Дарья Владимировна.
Макс мог замотаться и забыть мне что-то передать.
– Ты же сама сказала не звонить и не будить Лизоньку, – женщина
протащила свою ношу вперёд, к нашей с мужем обуви, и тяжело осела
на коридорный пуфик, чтобы скинуть с себя тапочки. – Вот я и не
звоню. Максиму сказала, а он говорит, что ему ты отвечаешь всегда…
Соврала мне, получается?
– Я говорила не звонить в домофон и дверь! – у меня от её тона и
обвинений глаза на лоб полезли, а свекровь лишь отмахнулась. –
Наоборот на телефон нужно, я же сто раз объясняла…
– Да не утруждайся. Я ей добро, а она мне от ворот поворот. Если
бы не сыночек – совсем мне и места бы в вашей жизни не было… Тут не
звони, там не стучи, здесь замолчи… Да если бы не я…
– Ну Дарья Владимировна, перестаньте, – я вздохнула, не желая
ввязываться в этот поток манипуляций, и указала в сторону кухни. –
Лиза уже не заснёт, пойдёмте чай попьём? А она с нами рядом в
люльке покачается.
Кислотно-зелёный пакет остался лежать в коридоре, а свекровь
прошла со мной на кухню, по-хозяйски осматриваясь. Она в привычной
ей манере поцокала на миски из-под овощного пюре, стоящие у
раковины, и заглянула в неё саму, и только после этого села.
