— Если бы ты был честен… — произношу
шепотом, обращаясь скорее к самой себе. Но внутри знаю, кому
адресованы эти слова.
Неотрывно смотрю на то, как мой дом
сгорает до основания. Сверкающее зарево возносится ввысь,
соприкасаясь с ночным небом. Всполохи рыжего и желтого ослепляют.
Морщусь, но не позволяю себе закрыть глаза. С особым садизмом
наблюдаю, как вся моя жизнь, мой кров, мои старания достичь уюта
полыхают ярким пламенем, превращаясь в пепел… пыль.
Стараюсь привести дыхание в норму.
Легкие дерет от дыма, которым я успела надышаться, пока выбиралась
из спальни, расположенной на втором этаже. Левую руку разрывает
адская боль от ожога. Еле удерживаю себя от того, чтобы на нее не
коситься. И так чувствую, что зрелище страшное. Резь дичайшая. Но в
груди болит еще сильнее. Слезы скапливаются в уголках глаз. Лицо
печет от мощи огня. Не отхожу. Надеюсь, что пожар выжжет во мне
воспоминания о предательстве, которое совершил муж. Все началось с
его вранья. И привело к непоправимым последствиям. Сердце загнанно
стучит внутри. Не могу поверить… просто не могу поверить, что это
происходит со мной.
Леша стоит чуть дальше от меня. Тоже
тяжело дышит. Молчит. Мне хочется развернуться к нему, закричать
что есть сил, выплеснуть на него все, что кипит в душе. Но я
продолжаю стоять, не отрывая затравленного взгляда от места, где
была счастлива… от места, где меня предали.
В какой-то момент понимаю, что я
впала в ступор. Мысли вяло ворочаются в голове. На мгновение
становится все равно. Наступает апатия, смирение. У меня больше
ничего нет, а значит, и больно больше не будет.
Вдали раздается вой сирен,
разрывающий пространство. Но они уже не успеют ничего спасти…
что-либо изменить. Слишком поздно для всего.
Заторможено соображаю, что кто-то
меня обнимает за плечи, тянет назад. Резко вскидываю голову,
дергаюсь в сторону, вырываясь из объятий.
— Отойди подальше, — муж пытается
взять меня за руку.
— Не смей, — шиплю на него. Прижимаю
к себе конечность. Тут же вскрикиваю от чудовищной боли, прошившей
тело, когда ожог соприкоснулся с тканью пижамы. В горле сухо,
словно в пустыне. Хочется пить и помыться. Кажется, что я с ног до
головы покрыта сажей. — Это все твоя вина! — голос дрожит. Тычу
указательным пальцем в наш дом, которого больше нет.
Запах гари все еще стоит в ноздрях.
Мне чудится, что я ощущая вонь копченого мяса. Становится жутко.
Несмотря на жар от пламени, озноб пробирает до костей. Внутри
пробегает дрожь от осознания — я могла умереть. На улице ночь. Мы
же должны были спать в это время… если бы не очередная ссора с
Лешей из-за его...
Муж первый почувствовал зловоние,
пробравшееся через закрытую дверь комнаты. Я сначала не поверила
ему, подумала, Леша хочет отвлечь внимание от скандала. Но потом
запах дошел и до меня. Когда мы вышли из спальни, гостиная,
находящаяся рядом с кухней, уже пылала. Дым застелил холл,
пробирался по лестнице вверх, словно темный туман, стремившийся
поглотить все на своем пути.
Я, словно в пьяном угаре, неслась за
мужем, тянущим меня за руку вперед. Очнулась только на улице. Помню
лишь страх, сковавший легкие, и кашель, раздирающий горло.
— Это случайность, — глухо
отзывается Леша.
— О, нет, — мотаю головой. — Точно
не случайность. И ты это знаешь. Как и знаешь, чьих это рук дело.
Будь честен хотя бы сейчас! — не выдерживаю, кричу.
Треск сгораемой черепицы разрывает
пространство. Раздается грохот. Что-то упало внутри дома. Он
разваливается, сгорая в адском пламени. И вместе с ним горю я.
Месяцем ранее
“Тебя сегодня ждать? Дочка
спрашивает. Если что, я приготовила твои любимые макарона
по-флотски.” — сообщение от какой-то Натальи высвечивается на
экране телефона мужа, который он забыл на кухонном столе.
