Вадим
Голова трещит адски. Хочется
сдохнуть, но предварительно осушить Ниагару, потому что во рту
пустыня.
Шевельнулся, опробовав подвижность
конечностей. Вроде бы пока не мертв. Хотя все еще не готов оживать.
Это будет похоже на восстание из мертвых, как минимум. Шевельнул
пальцами левой руки. Потом правой. Ч-ч-ерт! Куда делись мои пальцы?
Я их не чувствую.
С трудом отлипаю щекой от подушки и
с разливающейся болью в голове поворачиваюсь.
– Привет, – смотрят на меня глазами
олененка Бэмби.
Девушка почти не прикрыта, сверкает
своими прелестями, которые меня сейчас абсолютно не волнуют.
– Выход знаешь где? – говорю
охрипшим ото сна голосом. Сам его не узнаю. Отлипая взглядом от ее
тела.
– Ты идиот? – тут же сощуриваются
оленьи глаза, превращаясь в змеиные. Ну, точно, мегера как
минимум.
– Да, – соглашаюсь. Отрицать
бесполезно. Вообще лучше на больную голову с женщинами не
спорить.
Сам же еле сажусь в постели. В бошку
бьют молотом.
– Вот так просто? – за спиной звучит
возмущенный фальцет.
Больно. Очень больно моей
голове.
– Угу, – мычу и пытаюсь встать.
– Ты охренел, Вадик? – вскакивает с
постели, завернувшись в одеяло.
Встает напротив меня.
– Со мной так не получится, –
возмущается.
А мне хочется сдохнуть, снова.
Голова еще больше трещит.
– А как получится? – смотрю сквозь
нее.
– Козел.
Я опираюсь локтями о колени и тру
лицо ладонями. Давно мне так хреново не было. Сколько же мы с
парнями выжрали? Стоит убрать руки от лица, как злая Бэмби
развешивает шторы, впуская в единственную комнату убийственно-яркий
солнечный свет.
Боль пронзает глаза, голову, все
тело, чтоб его!
– Твою мать, – стону и падаю лицом в
подушку.
– Плохо тебе? Так-то! – доносится ее
довольный голос, и слышатся шаги босых ног по полу. – Я от тебя
ухожу, – заявляет…как ее зовут? Не помню. Амнезия какая-то.
До слуха доносится возня из
коридора. Собирается видимо. Поднимаюсь на ноги, чуть пошатнувшись.
Кажется, алкоголь еще не вышел из моего бренного тела. Пересекаю
комнату, коридор и попадаю в ванную. Нужно освежиться. Что и делаю.
Забираюсь в душевую и врубаю воду.
– О-о-о-у, – окатывает ледяной.
От холода сжимается буквально все. И
внутри, и снаружи.
Когда выхожу из ванной, в квартире
уже никого нет. Выдыхаю с облегчением. Даже голове легче стало.
Прохожу к барной стойке, хочу включить кофемашину, но вовремя
торможу себя. Не готов я еще к шуму. Поэтому достаю из шкафчика
аспирин и растворяю его в стакане воды. Выпиваю. Так, теперь
главное ожить.
Но домофон разрывает такую блаженную
тишину. Никого я не жду, поэтому возвращаюсь в постель и прячу
голову под подушку. Меня никто сегодня из дома не достанет.
Но трель домофона продолжается.
Только сейчас понимаю, что можно было выключить звук, но тупо лень.
Когда же домофон замолкает, и я уже готов выдохнуть с облегчением,
и глаза уже закрываются сами собой… начинает звонить телефон. Нет,
это издевательство какое-то!
На телефон я не отвечаю. И тогда в
дверь начинают долбить.
– Открывай, я знаю что ты там, –
приглушенно доносится девчачий голос.
Эта коза не отстанет. Дверь вынесет.
Если она уверена, что я здесь, то это конец спокойствию. Делать
нечего, сгребаю свою задницу в кучу и плетусь к двери. Щелкаю
замком, дверь тут же распахивается.
– Здорова, Вадя, – девчонка влетает
ураганом в прихожую, хлопает дверью.
Приваливаюсь плечом к стене,
морщусь.
– Ты никак из душа, – окидывает меня
прищуренным взглядом, остановившись на полотенце, повязанном на
бедрах.
– Никак из кровати. Тебе чего? –
спрашиваю.
– А ты на часы смотрел? – выгибает
бровь.
На девушке легкое платье, джинсовка
и сумка через плечо. Русые волосы рассыпаны по плечам.
– И чего я там не видел? – хмыкаю,
отталкиваюсь от стены и плетусь в кухонную зону. Все же кофе
придется выпить.
