Рита
— Лиз, я отойду на минуту, — в попытке перекричать громкие басы,
летящие из колонок, я наклоняюсь к уху моей лучшей подруги
Елизаветы Грачевой.
Лиза рассеянно кивает, но на меня даже не смотрит. Все ее
внимание поглощено капитаном хоккейной команды «Комета» Ильей
Свечниковым, который вальяжно развалился на диване с бутылкой пива
в руках.
— … И потом на последней минуте периода шайба рикошетит от ноги
голкипера и залетает в пустые ворота. Бум! — Илья делает
красноречивый победный жест и все вокруг, включая Лизу, начинают
дружно аплодировать. Я же едва сдерживаюсь, чтобы демонстративно не
закатить глаза.
Не спорю, парень молодец, за год он почти единолично вытянул
прозябающую во втором эшелоне городскую команду в элиту молодежного
спорта страны, но от потока самолюбования, который Свечников льет
на всех вокруг, меня уже подташнивает.
Поднявшись со своего места, с трудом протискиваюсь к выходу
сквозь плотную толпу, выстроившуюся вокруг
хоккеистов-триумфаторов.
Сегодня вечером команда отмечает окончание победного для себя
сезона МХЛ*. В честь этого выдающегося достижения ребята из группы
поддержки сняли огромный дом на окраине, завезли тонну выпивки и
выписали клубного диджея, который пока так и не понял, что всем
нравится — потому что в просторном зале одинаково хорошо танцуют и
под заборное техно, и под попсу.
Я на этом празднике жизни явно лишняя. Не пью, не курю, в хоккее
ни черта не понимаю, а от громких басов у меня развивается мигрень.
Все из-за Лизы. В капитана «Кометы» она влюблена с тех пор, как год
назад он перевелся в наш университет из Уфы и в первом же матче
сделал хет-трик. Получить от него приглашение на финальную тусовку
сезона было ее мечтой. Надеюсь, подруга хотя бы счастлива. Впрочем,
конечно, счастлива — щеки Грачевой горят, глаза блестят, и я в
жизни не слышала, чтобы она столько смеялась над банальными
шутками.
Так как самое интересное сейчас происходит в большом зале,
коридор практически пуст. Очередь выстроилась только у одной двери
с табличкой WC. Предсказуемо, конечно. Любители бесплатного
алкоголя не расстаются с полупустыми пластиковыми стаканчиками даже
в очереди пописать.
Прикинув свои шансы попасть в туалет до того, как мочевой пузырь
скаже мне adios, я без особой надежды осматриваю коридор
и, заметив в углу лестницу на второй этаж, едва ли не вприпрыжку
несусь к ней.
Бинго! Дверь с изображением знаменитого «Писающего мальчика» я
нахожу точно над нижним туалетом, а главное, вокруг — ни души!
Дергаю за ручку, но, к моему разочарованию, дверь оказывается
запертой. Правда, судя по тому, что в помещении горит свет и слышны
приглушенные звуки льющейся воды, внутри уже кто-то есть. Опираюсь
спиной о стену и терпеливо жду, но когда через три минуты туалет
все еще остается запертым, я весьма невежливо тарабаню в дверь.
А потом снова.
И снова.
— Занято, — доносится сдавленный женский голос, а следом
автоматной очередью идет серия глухих всхлипов.
За дверью кто-то… Плачет?
Флэшбэки того, как я сама лила слезы, запершись в ванной,
застигают меня врасплох. Тело прошибает озноб. Сердце в груди
подпрыгивает и начинает биться где-то в горле. Прошло почти два
года с тех пор, как все закончилось. Месяцы терапии. Я должна была
оставить все в прошлом...
Лиза любит говорит, что я часто лезу не в свое дело. Но что
такое быть наедине со своими страхами я знаю не понаслышке, поэтому
принимаю осознанное решение вмешаться в чужую беду. Если кто-то
плачет, значит есть обидчик. А степень нанесенного морального или
физического ущерба невозможно оценить, находясь с человеком в
разных помещениях.
— Откройте! — ощущая, как по венам несется адреналин, я со всей
силы тяну на себя металлическую ручку.
