— Один, два, три… — отсчет
рефери отдавался набатом в ушах.
Это уже третий нокдаун подряд, ребра
точно сломаны, левую руку отсушило. Во рту неприятный металлический
привкус, дышать тяжело, воздух со свистом врывается в легкие.
— Четыре, пять, шесть… — надо
вставать.
Проигрывать нельзя, только не этот
бой, ставки на который могли решить все мои проблемы и помочь
завязать с опасным для здоровья спортом.
— Семь! — проклятое время
замедлилось, погружая в зыбучий туман сознания.
Силюсь подняться, но ничего не
выходит. Тело стонет, не слушается.
— Восемь! — рывком, через боль,
поднимаюсь на четвереньки.
Еще немного, и у меня получится.
Сумею! Хватит сил!
Я смогла, да! Картинка перед глазами
плывет. Беснующиеся за металлической сеткой зрители слились в
сплошное серое пятно. Соленый пот заливает глаза, но соперницу я
вижу так четко, будто кто-то увеличил резкость картинки. Темные
волосы ежиком топорщатся из-под бамперного шлема. В лицевой прорези
виден переломанный в двух местах нос и уверенный взгляд
победительницы. Буквально кожей чувствую движение справа и ставлю
блок.
Но это обманный ход. Среагировать на
прямой удар в солнечное сплетение уже не успеваю.
Дух вышибло одним махом. Накрыла
секундная дезориентация, когда нет сил вдохнуть или выдохнуть.
Противнице только того и надо, добивающий хук в лицо выключил
сознание.
Нокаут!
Тяжело приходить в себя после боя,
когда каждая клеточка тела ощущается через боль. Малейшее движение
как удар хлыстом по открытой ране, а ты даже закричать не можешь,
потому что это принесет новую порцию страданий. Сотрясение, синяки,
ссадины, трещины в костях — чего только не бывало за мою недолгую
карьеру бойца подпольных боев. Поражения случались, но вчистую
проигрывала впервые.
Против Адской Берты еще ни одна
соперница не устояла. Это не женщина, а машина смерти какая-то!
Крепко же она меня приложила, раз собственное тело ощущалось
каким-то чужим. Давило что-то к полу, не позволяло подняться.
Попробовать что ли пошевелиться?
Слегка напрягла мышцы, пытаясь
понять, есть ли переломы. К какому доктору в первую очередь бежать?
И где уже местный Айболит? Пусть хотя бы вколет обезболивающее!
По ощущениям ничего не сломано,
только в грудной клетке разлилась тупая боль. Точно, ребра!
Вероятно, мне наложили повязку? Но почему так темно?
Приоткрыла глаза, силясь хоть
что-нибудь рассмотреть. К моему большому удивлению царившая вокруг
темнота вдруг посерела, и я отчетливо различила очертания предметов
и силуэты.
— Где я? — вырвалось жалобным
хрипом. Или даже сиплым мяуканьем, так мой Барсик, наоравшись на
мартовских гулянках, домой просился. — Эй, кто-нибудь?
Помогите!
— Хрр-мяу-хрр-хрр, — раздалось
вместо привычного голоса.
Вот тут мне по-настоящему стало
страшно! Я заполошно заметалась, пытаясь вырваться, убежать, не
зная, куда и зачем. Просто хотелось каких-то действий, а не
беспомощных стенаний. Вот только с каждым мгновением ко мне
возвращалась чувствительность, и я понимала, тело не мое. Оно даже
не человеческое! От слова совсем! Четыре лапы, немаленькое туловище
и… хвост?
Хвост! У меня? Кто я теперь? Что
произошло? Неужели умерла? Или… это галлюцинация? Точно! Меня
накачали обезболивающим, вот и начались глюки. Эта костоломша
живого места на мне не оставила. Господи, только бы не
парализовало! Заработала бабла, называется, — из горла вырвался
жалобный скулеж.
Не понятно, может ли животное, каким
я себя ощущала, плакать? Да и, как это, вообще, быть животным?
Лучше бы кошкой, конечно, они хотя бы красивые и живут рядом с
людьми. Лежат себе целый день на диване, гуляют, где вздумается. А
еще говорят, у них девять жизней. Проверять нет никакого желания.
Но мне кажется, я очень большая мохнатая кошка с длиннющим
хвостом.
