Меня зовут Тиарис Шторм. И я попала
в серьезные неприятности!
Несколько лет назад родителей
обвинили в государственной измене и попытке захвата власти в нашем
небольшом городке. С тех пор я проживала в пансионе Святого
Великомученика Элвера Любериса и не могла назвать пролетевшие,
словно один миг, годы счастливыми.
За пределами территории таких
девушек, как я, называли пансионерками, а внутри не иначе чем
послушницами. Пансион Любериса для обездоленных девиц роскошью не
блистал, как и здравым отношением к девушкам. Нас жестко приучали к
покорности и кротости, чтобы...
...а вот с тем, что делали с
«выпускницами», мне пришлось столкнуться самой.
Красивых девушек продавали борделям.
Очень красивых девушек или просто приглянувшихся отдавали лордам.
Если в первом случае у девушки еще был шанс прожить долгую, пускай
не самую лучшую жизнь, то все временные любовницы, купленные
лордами, заканчивали жизнь одинаково быстро. Насколько мне стало
известно, не проходило и года, как умирала следующая моя
подруга.
Оказавшись в пансионе, я, имеющая
легкий и дружелюбный нрав, быстро завела себе подружек из старших
девочек. Тогда мне хотелось забыться, забыть прошлую жизнь, в
которой я потеряла родителей по нечаянному доносу лучшего друга,
который жил по соседству. Он что-то сказал родителям, те —
переврали властям, и родителей арестовала стража.
Действительно ли мои родители
совершили ужасное преступление или это было клеветой, я не знала, и
у меня не было возможностей выяснить правду. На сегодняшний день я
даже гадать не посмела, что случится со мной завтра. Про выяснение
обстоятельств расследования многолетней давности поднимать вопроса
смысла не было вовсе.
— Все кончено!
В комнату ворвалась Колючка — моя
соседка и лучшая подружка. Последняя из тех, кто остался в
пансионе. Она невоспитанно плюхнулась на кровать и обняла меня
крепко-крепко. Если бы кто-нибудь из воспитателей увидел ее, то не
избежать Колючке наказания вплоть до порки.
— Что случилось? — немедленно
спросила я, отстраняя подругу от себя. Она не была склонна к
проявлению нежных чувств, и ее поведение показалось мне очень
странным.
— На твое имя пришла бумага, Тиа! —
всхлипнула она. — Понимаешь? Бумага!
Я понимала, что мне не повезло. Если
на мое имя пришла бумага, это означало одно — меня выбрали «в
жены». Если по пути в бордель у меня были шансы сбежать и попытать
счастье, странствуя, то при втором варианте на моей жизни можно
было ставить крест. От лорда не сбежать и не скрыться. Я еще не
слышала ни об одном лорде, не владеющим хотя бы зачатками
магии.
— Уже известно, кто будет моим…
мужем? — на последнем слове мой голос дрогнул.
По пансиону уже несколько дней
ходили слухи, что предыдущая «жена» министра Крайлу скончалась при
исполнении им должностных обязанностей, и теперь ему требовалась
новая спутница в служебных разъездах.
Министр Крайлу, глава тайной
канцелярии, чье лицо всегда скрыто мощной иллюзией даже под
непроницаемой маской, вызывал ужас и гнев. Пользуясь данными ему
полномочиями, он жестоко обращался с женщинами, запугивая их
магической мощью и деспотичным нравом.
— Еще пока нет, — всхлипнула
Колючка. — Но ты ведь слышала, какие слухи ходят! Он вернется! Он
всегда возвращается!
Она права. Мне уже двадцать, и по
правилам пансиона меня имели право «выдать замуж». Я сама подписала
договор, по условиям которого меня по достижению двадцатилетнего
возраста выдадут замуж за любого, кто оплатит «налог».
Мне было четырнадцать. Я потеряла
родителей. Старший брат пропал без вести. Дом и земельный участок
отнял мэр в счет «политического и морального ущерба». Из имущества
у меня осталась только одежда, что была на мне, и мамин амулет
бога, который она надела мне на шею незадолго до ареста, когда
всунула меня в руки местного хулигана.
