Пролог
На меня взирал красивый мужчина с такой усталостью и застарелой
тоской в глазах, что захотелось завыть на Луну, вместо него.
Высокий и статный, обутый в кожаные сапоги, темные брюки и
белоснежную рубашку, он создавал впечатление человека, сошедшего с
картины позапрошлого столетия. Отросшие темные кудри, пронзительный
взгляд слишком темных глаз – радужка практически сливалась с черным
зрачком – гордая осадка, искривленные ухмылкой губы и равнодушие.
Тонны показного равнодушия, которое сейчас трещало по швам, и я
тому причиной.
Стоило мне сделать шаг вперед, как мужчина поднял руку в
предупреждающем жесте, а во взгляде разлилась вселенская грусть и
обреченность.
-Не приближайся, Катарина, - и голос глубокий-глубокий, с легкой
хрипотцой и незабываемый тембром, от которого бежали по спине
мурашки.
К сожалению, комичность ситуации не вызывала у меня смеха и то,
что я не помнила и даже не знала этого мужчину, а он обращался ко
мне по имени, зарождало панику в груди.
Итак, вчера вечером я уснула в съемной квартире, в своей
собственной постели (ужасном диване с продавленным матрасом и
жесткими подлокотниками). Я определенно точно находилась в комнате,
которую снимала у полусумасшедшей одинокой старухи. Да, чувствовала
себя неважно. Да, поднялась температура, горло першило, глаза
слезились, но это же не повод просыпаться в незнакомом месте в
обществе мужчины, который пугается одного моего вида. И это не
повод ничего, совершенно ничего не помнить!
-Простите, - мой голос прозвучал жалобно. Со стороны, как будто
кошка мяукнула.
Хотела задать обычный вопрос, но мужчина снова предупреждающе
поднял ладонь и перебил меня, злобно сузив глаза. Теперь его ноздри
хищно раздувались, высокая фигура напряглась, вытянувшись в струну,
широкие плечи натянули полупрозрачную ткань рубашки, а губы
превратились в искаженную презрением линию.
-Мы снова на «Вы», Катарина? – и столько желчи в голосе, столько
недовольства.
Он сделал шаг вперед и сжал кулаки, играя желваками на скулах. Я
автоматически шагнула назад, прижимаясь спиной к шершавой
поверхности камня, нагретого солнцем.
«Розовым светилом, лучи которого не так слепили глаза, как
привычное мне солнце».
Я молча подпирала спиной огромный такой камушек красивого
серебристого цвета с вырезанными на нем символами. В данной
ситуации опора в виде камня-великана оказалась весьма кстати,
поэтому я шарила по его шершавой поверхности руками в попытке
отыскать выключатель, который «погасит» странный сон и вернет меня
в реальность.
-Мне всего лишь хотелось спросить, где я? – жалобно мяукнула я
во второй раз, скосив глаза на кулаки незнакомого мужчины. Мало ли,
что ему взбредет в голову, вдруг, ударит? Я еще никогда не видела
такого горящего ненавистью и презрением взгляда, он словно
«обливал» меня негативом в чистейшем виде.
-Ты всего лишь у Святого камня, Катарина, - с ленцой в голосе
ответил мужчина, разочарованно кривя губы. И как ему удается менять
настроение с молниеносной скоростью? От враждебности до
презрительности. От застарелой тоски к вселенской ненависти.
«Что-то у него ко мне ни одной положительной эмоции! Что же я
такого успела натворить в беспамятстве лихорадки?!»
-Я и сам с интересом послушаю историю о том, как ты здесь
оказалась, - продолжал мужчина, «сканируя» меня прищуренным
взглядом, отчего мелкие морщинки разбегались от уголков его глаз,
прибавляя молодому лицу лет пять-семь к предполагаемому возрасту. –
Ты прекрасно осведомлена о правилах пребывания на священных землях
города, Катарина, и должна понимать, что твоя очередная блажь не
пройдет безнаказанной. Никто не имеет права переступать запретные
границы Храма, к которому не принадлежит его род. Ты еще не моя
жена, Катарина, и никогда ею не станешь, запомни! Ты не имела права
заходить в Храм и тем более проводить здесь какие-то ритуалы. – Он
многозначительно кивнул головой мне под ноги, а я в ужасе
шарахнулась в сторону, заметив чашу с чем-то подозрительно-кровавым
и тушку кролика с отрезанной головой.
