С Танькой Луневой мы познакомились через два месяца после
переезда моей семьи в Москву. Мой отец — полковник медицинской
службы — получил повышение и перевод в штаб. Вот мы и переехали из
далекой холодной Сибири. Отцу дали двушку в новостройках.
Я сидела на подоконнике и смотрела вниз, на играющих в мяч
детей. На вид они были мои ровесники. Как я им завидовала! Очень
хотелось поиграть вместе с ними. Но я стеснялась. Они москвичи, а я
кто? Мне даже казалось, что они все сделаны из другого теста и
говорят по-другому. Они и правда говорили по-другому, с каким-то
акцентом, и мне казалось, что говорят они вовсе неправильно.
Дома работы хватало. То мебель, то ковры, то другие атрибуты
уюта. Мама крутилась на кухне, я в комнате или помогала ей. Гулять
я не ходила, а все свободное время сидела, глядя в окно.
Среди детей был Он. Такой красивый и в очках. Он был тоненький,
длинноногий и немного долговязый. С копной русых, густых, вьющихся
волос. Я любила наблюдать за ним. Как он ходит, как читает книжки
на лавочке, как рассказывает что-то другим детям, а они слушают аж
открыв рты. Он был совсем необыкновенный…
Пришло первое сентября. Я пошла в школу. Каково же было мое
удивление, когда в классе я увидела ту самую девочку, за которой
уже месяц наблюдала и Его. После первого урока она сама подошла ко
мне.
— Значит, ты Катя?
— Да, а ты Таня.
— Мы с Глебом думали, что ты калека, потому что дома
сидишь. Мы же все в одном доме живем. Можешь с нами домой
ходить.
Как я обрадовалась такому предложению! Я буду ходить домой с ней
и с Ним.
Вот так мы познакомились. Таня и Глеб буквально поселились
в нашей квартире. Мама моя не работала, а их родители были рады,
что за детьми появился присмотр.
Выпускной
Голубое платье из японского шелка мне сшила портниха из
третьего подъезда. Ткань привез папа из Прибалтики. Причем купил
там несколько отрезов разного цвета. Я выбрала голубой, чуть с
бирюзовым оттенком. Маме достался темно-бордовый на костюм, а
Таньке нежно-розовый. Фасон платьев выбирали в журналах «Бурда».
Они только появились на руках у тех, кто ездил за границу, и за
дополнительные деньги, а именно за три рубля, наша портниха
согласилась дать нам их посмотреть. Работа кипела, мы сдавали
экзамены, а к десятому июня уже были обладательницами новых
потрясающе модных платьев.
Босоножки нам достала мама Татьяны. Мне серебряные, а Тане
белые. Шестнадцатого июня мы в сопровождении родителей с огромными
букетами роз отправились на выпускной. Наш день настал. Все —
мы взрослые. Впереди вступительные экзамены в первый мед. Но кто о
них думал сегодня? Праздничная церемония затянулась. Правда, я
получила свой аттестат в числе первых, все-таки отличница, а вот
Таньке пришлось ждать больше часа. Наш общий с Танькой герой и друг
Глеб получал медаль и толкал благодарственную речь. Танька хлопала
громче всех и кричала: «Браво!», а я тихонько хихикала. потому что
с Глебом мы уже были вместе и я обещала связать с ним жизнь. Вот
только Таньке мы об этом еще не сообщили. Я боялась: мне казалось,
что я потеряю подругу, потому что она тоже любила Глеба, только без
взаимности. Для нее он был просто друг.
Сегодня, в новеньком черном костюмчике, белой рубашке и черной
бабочке, Глеб казался особенно хорош. Он не отрывал от меня своих
серых глаз, сидя в президиуме. А я млела и периодически подмигивала
ему из зала.
Объявили танец, вальс. Глеб взял меня за руку и вывел на
середину зала. Он кружил меня в танце, и я чувствовала его дыхание
в такт со звуками. Его руки на моем теле обжигали. Я мечтала
только, чтобы музыка не кончалась. Это была сказка, я чувствовала
себя птицей, я летала, я парила и я любила. Теперь я точно
понимала, что любила руки моего друга, любила его дыхание, любила
его самого. Я не думала ни о чем и ни о ком, только о нем, о
чарующих звуках и нашем полете…
