Кикимора

В деревне – хорошо, в деревне – счастье…

Особенно летом.

Молодой кот Митька, в прошлом котёнок Чёрный, понял это не сразу. Чтобы оценить всю прелесть жизни в природе, ему понадобились один день и одна ночь.

До весны, а точнее до конца апреля он безвылазно проживал в квартире многоэтажного дома. Был полностью доволен и не мыслил себе иного существования.

Постепенно он стал забывать свою прошлую жизнь, свои новогодние приключения. И почти уже забыл их. Всё, что случилось с ним до того, как он попал в семью, казалось ему смутным сном. Целыми днями он просиживал на подоконнике, смотрел в окошко. За окном сердито свистела метель или светило солнышко, по дороге ехали автомобили, спешили прохожие. Люди заходили в стеклянные двери большого магазина или выходили из них. Дворник у подъезда сгребал снег. Из печных труб дальних деревянных домишек пушистыми облачками поднимался дым.

Привыкнув к однообразию за окном, Митька не замечал происходящих там медленных перемен. Он даже не понял, что перестала проказничать метель, сошёл снег, а дворник перестал скрести лопатой асфальт. Девочка и её родители сменили тёплые куртки на лёгкие. А Митька всё также продолжал таращиться в окно. Ему и в голову не приходило, что можно попасть туда на улицу, в другой мир. Там всё ненастоящее, был уверен он.

Как всё ненастоящее было в смартфоне, который на день рождения подарили Девочке.

Девочка играла в него всё свободное время. Митька часто лежал рядышком, глядел, прищурившись, на маленького человечка на экране. Человечек бежал, прыгая по плиткам через пропасть. Иногда, отвлекаясь от игры, Девочка гладила Митьку. Митька очень любил, когда его гладят. Жмурясь от удовольствия, он прогибал спинку, оттопыривал попу, задирал хвост.

– Глади́льный кот! – восхищалась Девочка.

Но гладила она его обычно недолго, снова погружалась в смартфон. Митьке надоедало смотреть на бегущего человечка, и он засыпал.

Только однажды случилось необыкновенное.

Ранним апрельским утром Девочкин папа, подняв его под передние лапы с дивана, отнёс в коридор и засунул в пластмассовый ящик, называемый переноска. Закрыл вход решёткой. Митька ничего не понял, заволновался, струхнул. Папа вынес переноску на улицу, поставил на заднее сиденье автомобиля. Оробевший Митька изредка жалобно мяукал, скрёб когтями пластмассовое дно. Девочка села рядом.

– Тише, тише, мой маленький, – успокаивала она его. – Не надо бояться, всё хорошо.

Машина завелась, покатилась. Ехали, как показалось перепуганному коту, целую вечность, но на самом деле не больше часа. Митька из переноски почти ничего не видел. Время от времени он просовывал сквозь решётку лапку.

– Щёлкни его по лапе, – быстро оглянувшись, строго говорил Девочке папа, – а то сиденье когтями порвёт, дурень усатый.

Но вот машина, остановилась.

– Я сама его выпущу, – сказала Девочка.

Обеими руками она потащила переноску. Закачались деревянные ворота, угол дома, крыльцо, трава, квадратная песочница, железные качели, снова какой-то угол.

– Выпускай в огород! – крикнул папа.

– Я и хочу! – отвечала Девочка.

Предчувствуя недоброе, Митька вдруг разучился мяукать, принялся издавать странные невнятные всхлипывания.

Поставив переноску на землю, Девочка убрала решётку.

– Ну, выходи!

Митька и сам не понимал, чего так перепугался. Наверное, за прошедшие месяцы он просто привык жить в безопасности и спокойствии, забыв, что на свете иногда случаются разные неприятности.

– Ну же, давай, выходи!.. Чего ты, трусишка? – уговаривала Девочка.

Ни в какую Митька не желал выходить.

Тогда, отщёлкнув защёлки, Девочка сняла с переноски крышку, достала трепещущего кота и посадила его на молодую травку.