Кто-нибудь знает, откуда после сна появляются царапины на теле?
Когда вроде ни с кем не дрался, а на утро просыпаешься с новой царапинкой на плече.
Обычно никто не задумывается о таких пустяках. Ну подумаешь царапина, в самом деле, с кем не бывает. Одной больше, одной меньше. Это как с синяками. Кто вообще их считает?
Наверное, на это и расчет…
Ну – у тех, кто их оставляет. Они хорошо знают, на что люди обращают внимание, а на что нет.
А ещё они любят вспышки. Чем ярче – тем лучше.
Я хорошо помню свою Первую вспышку. Вероятно, у каждого была такая своя.
Щелчок, когда пробудилась искра сознания. Когда почувствовали cебя Собой.
Темным зимним утром я стоял возле деревянного автомобиля. По-моему зеленого, но весьма вероятно, что он мог быть любого доступного цвета. Вокруг бегали маленькие человечки, завернутые в мешковатые пуховички с ног до головы. Они выглядели смешно и нелепо. Посмотрел вниз. Увидел свои ноги. На них огромные валенки, несуразно-бежевые и пушистые, не расчёсанные. А кругом торчал заборик, который облепили затвердевшие сугробы-зубцы.
Увидев на себе точно такой же пуховичок, я быстро смекнул – я один из них – этих маленьких человечков. Тут должно быть сыграл стадный инстинкт – я побежал к ним и начал что-то вытворять. Бегать за ними и от них. Сам не знаю зачем. Весело мне не было. Скорее так было нужно.
Вскоре я познакомился с мальчиком с Большим шарфом. Больше ничего о нем я ни сказать, ни вспомнить не могу. Мы стояли на деревянной машинке цвета облупленного детства и махали руками. Наверное, подражали кому-нибудь. Затем пришла большая женщина и, собрав урожай детей и меня в придачу, увела нас в белый проем с холодным искусственным светом. На этом воспоминание обрывается. Совершенно внезапно.
Кто знает, возможно, в этом виноват тот самый искусственный свет?
Но в любом случае, это было начало – как выстрел. Стартовая точка перед длинной дистанцией и нулевой отсчет. Для меня не было раньше – не было до. Я появился здесь и сейчас из темноты. Яркое пятно, и вот я – пуховичок среди бегающих пуховичков. Можно даже сказать, что я родился в пуховике.
Но если быть откровенным (а откровенным я быть не люблю), то ещё до того, как я вылупился из темноты, случилось ещё кое-что. Цветастое нечто, возникшее из ниоткуда, а закончившееся валенками на ногах и деревянным автомобилем. Вспышка, похожая на сон. Неприятный сон из ниоткуда – прямиком сюда.
В нем я тоже был маленьким человечком. Ребенком. Но находился я не Там. Не на зимней площадке, а в просторной комнате. Было светло и тепло. Кожа на руках, как желток от солнца. Кругом бежевые стены с полками. Пол был мягкий. Ковёр. Ощущал приятную шероховатость, нагретую лупой окна. Я стоял возле больших горшков с растениями, высокими и большими: зелёными Великанами. Цвета огурцов, ну или спелого арбуза. И готов поспорить, в центре возвышалась та самая пальма из детства, которую все видели, и все знают. Она свесила зелёные крылья зонтиком надо мной.
Позади меня бегали маленькие человечки. Да-да, снова они. Повсюду меня преследовали. Проходу не давали. Но я был один. В смысле стоял поодаль в одиночестве. Почему? Ответить на этот вопрос я не могу. Зато помню расположение: дети были сзади, я по центру, пальма впереди возле окна. В руках я держал резиновый мяч. Красный. Да-да, тот самый. Маленький, приятно сжимающийся пальцами, немного шершавый.
Я смотрел сквозь пальму в окно. Проем светился, радуя теплом. На мячике, как капелька, бегал солнечный кружок. Не было ни звука, словно кто-то нажал на кнопку. Человечки весело носились, шевеля ртами, но слов не было слышно. Сейчас бы я назвал происходящее не иначе как причудливое немое кино.
