Часть I. Пыль дорог
– Вы пытаетесь подсунуть мне лопух, Рий. Оставьте эти уловки. – Женский молодой голос прозвучал ровно и отчасти строго. – Лучше покажите, что у вас есть из действительно… ценных товаров.
– Госпожа, я аптекарь и цветовод! – Мужчина всплеснул тощими руками с показным возмущением, но его глаза уже метались по толпе, выискивая синюю форму стражи.
– Да-да, – Эвтилия с усмешкой кивнула на горшок в углу, где среди зелени прятались знакомые фиолетовые цветы. – А кустик белладонны в том горшке на деле – целебные колокольчики?
Худощавый мужчина прищурился и наконец понял, что перед ним не просто девица, а знаток своего дела. Во взгляде вспыхнул азарт коллекционера, который нашел в толпе того, кто по достоинству оценит его трофеи. Будь Рий осторожнее со своими травами, он бы вспомнил, что эта девушка приходит к нему не впервые и имеет удивительную привычку каждый раз брать на пробу что-то особенно редкое, ценное.
– Вот, вот это вам должно понравиться! – Рий достал из-под стола холщовый мешочек. – Дурман. Помогает старцам усмирять боль, наполняя мысли сказочными видениями. Но будьте осторожны, он легко сведет вас с ума. Буквально. – Затем он бережно выложил на прилавок что-то, обернутое в лоскут ткани. – А это… Моя личная гордость! – Он развернул нечто, напоминающее скукоженного человечка из глины. – Мандрагора! Сложно он мне достался, конечно, один мальчишка даже потерял сознание… Говорят, мандрагора кричит, когда ее вырывают из земли, и этот крик пробирает до костей. Но она того стоит. – Мужчина чуть наклонился вперед, говоря почти шепотом: – В Ран-Уайате поговаривают, что особо находчивые, кхм, юноши добавляют его в напиток горделивых дам. Сам не делал, но люди говорят… – Он многозначительно поднял бровь. – А переборщишь… – Рий резко провел пальцем по горлу. – И поминай как звали, если вы понимаете… А вы, госпожа, точно понимаете меня.
Эва молча рассматривала полки торговца, перекидывая холодный, оценивающий взгляд с мешочка дурмана на мандрагору, затем на прочее содержимое палатки. Ее пальцы бессознательно накручивали прядь выбившихся светлых волос, пока разум, как точные весы, оценивал соотношение риска к пользе. Научный потенциал дурмана, конечно, хорош… Но его незаконное применение быстро заметят из-за этого неприятного, приторно-сладкого аромата. Зато вот этот чудо-корешок не распознает даже натасканная ищейка. Решение принято.
– Мандрагору. Ее беру. И еще по мешочку чабреца, мяты, зверобоя, – Эва говорила привычно четко и уверенно, кидая последний изучающий взгляд на травы.
– Может, еще… – Мужчина напряженно обернулся, вновь высматривая в шумной толпе стражников, затем кивнул в сторону злополучного горшка и шепотом добавил: – Тот «целебный колокольчик»?
– Нет, спасибо, Рий. На этот раз достаточно будет и мандрагоры. Сколько?
– Серебром одну монету. Благодарю, бывайте, госпожа! – Он почтительно склонил голову, принимая плату, но тут же оживился, схватив Эву за рукав до того, как она успела развернуться. – Ах да! Вы же видели… что он цветет?
– Кто цветет? – Эва нахмурилась, пытаясь высвободить руку.
– Волчий коготь!
– Ох… Рий, побольше отдыхайте, кажется, вы совсем заработались. Сейчас конец весны, волчий коготь отцвел больше месяца назад.
– Вы не поняли… – Мужчина наклонился так близко, что Эва почувствовала запах дешевого вина и чесночного хлеба. Его глаза неестественно широко распахнулись, пытаясь передать немыслимую истину: – Он. Зацвел!
Рий так старательно выпучивал глаза, будто пытался передать какую-то важную весть. Всё это было абсолютно непонятно, хоть и зрелищно. Эве оставалось лишь сдержанно вздохнуть, пожать плечами перед этим театром абсурда, аккуратно сложить драгоценный корень и мешочки с травами в свою холщовую сумку и попрощаться с торговцем, чьи бредни сегодня явно перешли все границы.
