Воздух в квартире Алексея гудел от смеха, музыки и тепла человеческих тел. За окном, затянутым легкой морозной дымкой, Красноярск сиял миллионами огней, раскинувшись вдоль могучего Енисея. Но здесь, на двенадцатом этаже новостройки в Академгородке, был свой маленький, шумный островок жизни. День Рождения. Тридцать лет. Алекс отхлебнул теплого пива, наблюдая, как его друзья – Света, Гриша, рыжий Антон и пара коллег из IT – конторы – оживленно спорят о чём – то у накрытого столом подоконника. На столе – остатки пиццы, чипсы, бутылки, торт со втоптанными в крем тридцатью свечками.
«Ну что, именинник, готовь пяту!» – громко рявкнул Влад, протискиваясь сквозь толпу с небольшой, но увесистой коробкой в руках. Он был на голову выше большинства, широк в плечах, и его появление всегда вносило энергетический сдвиг. Бывший контрактник, ныне начальник охраны на одном из заводов, Влад излучал ту самую «боевую» уверенность, которой так не хватало Алексу – программисту.
Алекс фыркнул: «Опять носки? Или портмоне с GPS – трекером?»
«Хуй там!» – Влад хитро ухмыльнулся, поставив коробку перед другом. «Твои носки уже сами ходят. Держи, пригодится. Надежнее, чем твой код».
Алекс разорвал упаковку. Внутри, в черном формованном пластике, лежал предмет, похожий на короткую, увесистую дубинку из темного металла. Тактический фонарь. Серьёзная штука. Корпус рифленый, противоударный. На торце – ударная площадка с острыми зубцами, похожими на корону. Сбоку – кнопки.
«Во – о – оу!» – восхищенно протянул Гриша, заглядывая через плечо. «Это ж „Орион“! Мощняк! Люмины на километр! И эти зубцы… хрясь по яйцам – и нет проблем!»
Алекс взял фонарь в руки. Тяжелый, холодный, смертельно серьезный в этой обстановке шампанского и чипсов. «Влад… Это же оружие почти», – пробормотал он, щелкая кнопкой. Ярчайший луч, холодный и резкий, как лезвие, ударил в стену, заставив всех зажмуриться.
«Оружие – это то, что в голове» – философски заметил Влад, хлопая друга по плечу: «А это – инструмент. Светить. Стучать. Колоть орехи. Или… ну, на крайняк, да, по морде дать. В темноте, Леха, всякое бывает. Особенно в нашей тайге». В его голосе прозвучала странная нота, не праздничная. Как будто он уже видел эту темноту.
«Спасибо» – искренне сказал Алекс, выключая слепящий луч. Лампа фонаря еще тлела красным. – «Серьёзный подарок. Буду носить как талисман». Он положил фонарь на стол рядом с недоеденным куском торта. Металл контрастировал с кремом и бисквитом.
Света подняла свой бокал с дешевым «Советским шампанским»: «Ну, за Алекса! Чтобы светил всегда, как этот… э… дубинофон!»
«За Леху!» – подхватили остальные. Бокалы звякнули. Музыка – что – то электронное, на фоне – снова загудела. Алекс улыбнулся, чувствуя тепло дружбы и алкоголя. Он поднял взгляд на окно, на огни города, на темную ленту Енисея где – то внизу. Жизнь была… нормальной. Предсказуемой. Иногда скучной, но своей. Тридцать лет. Ничего особенного. В этот момент всё изменилось. Сначала не было звука. Только свет. За окном, там, где должен был быть ночной горизонт с огнями левобережья и силуэтами заводов, взошло второе солнце. Оно было не желтым, а ослепительно – белым, синим по краям, невыносимо ярким. Оно заполнило все окно, всю комнату, вселенную. Слепящая, безжалостная вспышка, выжигающая сетчатку, стирающая тени, превращающая мир в негатив. Пластиковые стаканчики на столе стали на мгновение прозрачными. Лица друзей превратились в черепа с темными впадинами глаз. Тишина длилась долю секунды. Или вечность. Алекс инстинктивно зажмурился, но свет прожег веки. Он вскрикнул – или это кричал кто – то другой? – и уронил бокал. Пиво разлилось по полу, но его никто не видел. Только белый, белый, всепоглощающий свет. Потом пришел звук. Не грохот. Сначала – глубокий, животный ВОЙ. Как будто сама земля рванулась изнутри. Он входил не в уши, а в кости, в зубы, в самое нутро. Окна квартиры – огромные, от пола до потолка – вздулись пузырями на долю секунды, но не лопнули сразу. Картины сорвались со стен. Стаканчики, бутылки заплясали на столе и полетели на пол.
