Отчего всемогущий творец наших
тел
Даровать нам бессмертия не
захотел?
Если мы совершенны - зачем
умираем?
Если несовершенны - то кто
бракодел?
Омар Хайям
1
…Ее разбудил громкий, смутно
знакомый звук, вторгшийся в сон назойливым комаром. Подняв голову
со скрещенных рук, Аннет спросонья непонимающе уставилась на
мигающий и пищащий на столе экран. Звук тревоги гулким эхом
рассекал вязкую и, как всегда, гнетущую тишину блока интенсивной
терапии. Сигнал исходил от монитора, установленного в дальней,
«коматозной» палате. Судя по типу сигнала, не произошло ничего
страшного – по крайней мере, ничего из того, что могло бы означать
серьезную угрозу для состояния больного. Точнее, больной. Скорее
всего, проблемы с контактом –датчик отошел, например. Такое иногда
случалось. Устало вздохнув, Аннет выключила пиликающий по нервам
звук, поднялась из-за стола и заспешила, насколько позволяла ей
роскошная комплекция, к злополучной палате.
Еще до того, как открыть дверь и
войти, женщина почувствовала неладное. Из-под двери тонким
щупальцем протянулась ледяная струя, мгновенно обвившаяся вокруг ее
ног. Как живая, подумала Аннет, и тут же, мысленно одернув себя,
решительно распахнула дверь. Призрачный свет флуоресцентных ламп
неохотно выплеснулся из коридора во тьму палаты. Аннет зашарила
рукой по стене в поисках выключателя. Впрочем, и так было видно,
что узкая больничная койка пуста; мерцание прикроватного монитора
выхватывало лишь скомканное в изножье покрывало. Пациентка
исчезла.
Взгляд Аннет обратился к
распахнутому настежь окну – источнику ледяного сквозняка. Жалюзи
были сорваны, словно кому-то мешали; впрочем, они вполне могли
помешать очнувшейся девушке выпрыгнуть из окна. Мало ли, что у нее
осталось вместо мозгов после коматозного забытья. Могла и
выброситься…
Аннет пересекла палату и боязливо
выглянула в окно – мысленный взор уже рисовал ей распластавшееся на
забрызганном кровью асфальте тело, но больничный двор, щедро
освещенный фонарями и лунным светом, был пуст. Выжить после
кульбита с пятого этажа девушка никак не могла, а если и смогла бы
каким-то чудом, то покалечилась бы точно. И уж наверняка далеко бы
не уползла. А это означало, что пациентка, очнувшись после
трехдневной комы, сама освободилась от датчиков, зачем-то сорвала
жалюзи, открыла окно, а потом спокойно проскользнула мимо поста
спящей дежурной медсестры – то есть, ее, Аннет. Может, искала
туалет? И бродит сейчас по темным этажам, как сомнамбула?
Дева Мария, ну это ж надо было
заснуть так крепко на посту… Словно морок какой навели!
Причитая себе под нос, женщина
выбежала из палаты и кинулась вниз, к дежурившему у выхода
охраннику. Мимо него полоумная коматозница прошмыгнуть незамеченной
никак не могла.
Если только не улетела через
окно.
Полгода спустя.
За барной стойкой оказалось не так
шумно, как в зале. И не так многолюдно. Рядом сидел лишь один
парень в кожанке и черных джинсах, сгорбившись над своей выпивкой.
Молоденький бармен поставил перед Катей заказанный коктейль и
вернулся в сияющую глубину своего алкогольного царства. Девушка с
отвращением покрутила между пальцев соломинку – на самом деле пить
ей больше не хотелось. Возвращаться к своей компании, пьяно
горланившей за дальним столиком – тем более. Зачем только она
согласилась пойти на этот идиотский девичник? Наверное, чтобы не
обидеть подругу, к которой, помимо прочего, была приглашена на
свадьбу. Но, скорее всего – чтобы не торчать, как обычно, дома в
пятничный вечер. В обнимку с котом и пультом от телевизора. И это в
свои двадцать с небольшим…
Отодвинув бокал, Катя с любопытством
и, как ей казалось, украдкой, принялась рассматривать своего
соседа. Ровный профиль, длинные загнутые ресницы, мрачно сведенные
брови. Волосы, на ее вкус, были длинноваты, зато лежали красивыми
небрежными волнами. Парень не мигая смотрел в глубину зажатого в
ладонях стакана, но, словно ощутив внимательный взгляд Кати,
повернул к ней голову. У него были очень темные, слишком темные для
такого светлого оттенка кожи, глаза, но это добавляло ему
необычности. Катя обожала необычных мужчин и поэтому приветливо
улыбнулась незнакомцу, несмотря на то, что он был явно не вполне
трезв. Однако, летящие годы и одиночество существенно умаляют
женскую разборчивость.
