Край чужих земель

— Валентина Степановна, вы сегодня в город не собирались, а то могу отвезти? – голос Лизаветы был как всегда тихим, будто боялась напугать. Я разогнула спину и потерла ужаленные крапивой руки. Зря не надела пиджак. Всегда так – выйдешь нарвать огурцов, глядь, прошло уже часа два, а ты полешь третью гряду.

— Нет, Лизонька, чего-то я сегодня опять сил не рассчитала. Пойду, прилягу, - ответила я девушке, единственной в этом благолепном коттеджном поселке, с кем я общалась. Повезло с соседкой, несмотря на то, что из богатого дома, уважительная и добрая, как будто случайно ее сюда занесло. Она открыла мою калитку, прошла ближе и протянула небольшой пакет:

— Ну, хорошо, тогда гляньте, если Андрей приедет, скажите, что я завтра после обеда вернусь. Трубку не берет. Поди, телефон разрядился. Экзамен у меня завтра. В городе ночую у мамы, - тоненькая белокурая девчушка улыбнулась и настоятельно сунула ручки пакета в мою ладонь

— Чего это? – мне всегда было неудобно получать от Лизы такие подарки, но она находила им объяснение, и они всегда были слишком уж обоснованные, чтобы отказываться.

— Я готовила на нас с Андреем, а он не приехал. Отец в командировке еще на неделю. Пропадет ведь все. Тут рыба запеченная. Как вы любите, со сливками, да персики, - не дожидаясь моих слов она быстро, будто коза, перескочила через грядку и выбежала на улицу. Уже скрывшись из виду добавила: - Молоко и тот хлеб, что вы любите завтра привезу.

— Спасибо тебе, милая, - громко крикнула я в ответ, а тише добавила: - Дай Бог тебе судьбу легкую да мужика справного, - по привычке перекрестила отъезжающую машину и потопала в дом, забыв про огурцы, за которыми вышла два часа назад.

Земля в этом месте у меня была давно. Раньше здесь сады были. Вот я и получила участок шесть соток от комбината, на котором проработала до пенсии. Муж не любил сад, городской был донельзя. Предпочитал в кино пойти, на выставки, а то и вовсе в оперу. Я там засыпала в первые же минуты, потому что уставала, как собака в упряжке.

Нет, никто меня не заставлял горбатиться, муж и сам неплохо получал, особенно в последние годы, когда инженеры снова стали в почете. Дочь отучилась на переводчика, уехала в свою Америку, да там и осталась. Один раз только внука и видели. Лет пять ему было, когда привезла. По-русски он только и мог «баба и дэда» сказать. С годами мы общались все реже и реже, а сейчас и вовсе, дочь сама бабушка сколько раз. Подарки на день рождения шлет, денег иногда.

Мне всегда казалось, что с отцом она ближе. Только вот и моя в том вина была - вместо сада надо было больше с ней быть. Да сейчас и не вернешь этого всего, так и думать не стоит. Одна печаль от тех мыслей.

Когда умер муж, я вдруг осмотрелась по сторонам и поняла, что всё прошло мимо. Квартира, сад, машина, ковры, что сейчас свернутые трубочкой лежали на чердаке и продолжали истязать меня ежегодной сушкой каждое лето. К чему я это делала? Так и не поняла. Скорее всего, потому что «так надо».

Год поездила на электричке в свой сад. Подумала, погадала, да и продала квартиру. Построили мне в саду домишко, к тому же в это время как раз и начался ажиотаж с пропиской на дачных участках. А когда я уж совсем прижилась, через пару лет сюда и хлынули толстосумы. Сады-то в близости от города. Вот тогда бабки и начали свои участки продавать под коттеджи.

Так мой одноэтажный дом из бревна стал «занозой» в некоторых задницах, а точнее – аж в трех. Соседи слева, справа и сзади предлагали деньги, ругались, выжимали меня, но с меня ведь «где сядешь, там и слезешь», а ругаться со мной – надо три раза пообедать, а то сил не хватит.

Может Виктор Палыч тоже бы мне вражиной стал, но дом их был напротив, а Лизоньку я увидела здесь впервые, когда ей лет десять было. Отец ее, тот самый Палыч, начал строиться здесь с женой и сыном лет трех. Я и не знала, что у него до этого семья была. Только потом прояснилось, когда Лизавета появилась. Я уж думала, что в детском доме взяли, уж больно забитой девка выглядела.