Этот день изначально не предвещал ничего плохого. Стояло обычное лето 1974 года. В мире происходили всевозможные события – в Португалии наконец-то свергли фашистский режим, в ФРГ переизбрали канцлера, а малоизвестная шведская группа АББА неожиданно заняла первое место в хит-параде США. Не отставали и в СССР. Страна, под руководством дорогого Леонида Ильича, уверенно строила развитой социализм, осваивая космос, вводя в строй новые заводы и собирая сколько-то центнеров с гектара.
Москва летом традиционно пустела. Уже в мае отчаливало на подмосковные дачи старшее поколение, затем к ним присоединялись дети, а там уже и наступало время отпусков у взрослых. Благодаря этому обстоятельству, в автобусе 18-го маршрута, спешащего с севера Москвы в центр, хватало мест, поэтому Эдик Альтшулер с комфортом сидел у окна, а не ютился как обычно на задней площадке, впрессованный в поручень более сильными согражданами.
Детство и юность Эдика прошли на Таганке, в старом облупленном домишке с прилепившейся сбоку деревянной лесенкой на второй этаж и дровяным сараем во дворе. Родители деспотичностью не отличались, удовлетворяясь приличными оценками и не самым хулиганским в классе поведением. Учился он неплохо, хотя врожденная неумеренная любознательность порою заводила его в такие дебри, что отец хватался сначала за голову, потом за ремень, но в итоге все заканчивалось очередными просьбами выкинуть эту глупость из головы и забыть навсегда.
Потом старый домишко окончательно признали аварийным и быстро расселили, отправив большинство жителей на окраину, в строящееся Бирюлево. Семье Эдика повезло – отец нашел вариант переселиться на улицу Добролюбова, поближе к Телецентру, где он работал. Эдик к тому моменту уже окончил школу и поступил во ВГИК, но старых друзей не забыл, и частенько ездил к ним на Таганку. А что такого, сел на 18-й, и вперед.
Тем более, что сегодня повод был особенным. Гарик Круглов раздобыл у своих однокурсников не что иное, как диск британской группы Пинк Флойд «Темная сторона Луны», о котором ходило много невероятных слухов у посвященных в тему, но реально его слушали крайне немногие счастливчики. И вот, наконец, свершилось! Гарик был молодым веселым раздолбаем, сыном ответственных загранработников, которому несчастные родители пытались привить хотя бы немного серьезности. Периодически у них возникала мысль, что «из уважения к родителям» может однажды закончиться, и надо направить сына на верный путь, с которого свернуть у него уже не получится. Так, правдами и неправдами, Гарик был поступлен в МГИМО, где до преподавателей была доведена секретная директива «спрашивать строго, но не выгонять». Гарик об этом ничего не знал, да и не задумывался, а на вопросы об учебе весело отвечал «пока не выгнали». В настоящее время родители отбыли в очередную капстрану до конца года, строго наказав учиться, квартиру не разрушать, итд, итп. Вот только летом никто не учится, а что касается всяких вечеринок да «сейшенов»… Да кто же от них откажется, когда квартира-то свободна!
Пока автобус крутился по улочкам и площадям центра Москвы, погода начала потихоньку портиться. Утренняя жара и духота откуда-то подтянула тучи, натягивала-натягивала, и наконец решила разразиться ливнем. Первые капли упали, когда автобус катил по Москворецкой набережной мимо Воспитательного дома, застучали по крыше, пока стоял на светофоре у Устьинского моста, а на Подгорской набережной уже хлынуло от души. Автобус остановился у высотного здания и открыл двери. Эдик с тоской глянул на стену воды. И всех дел-то, что пробежать от остановки меньше ста метров до арки, затем из арки метнуться к подъезду… вымокнув при этом до нитки. Зонтика у него не было никакого вообще, ввиду привычки забывать их в самых неожиданных местах. Решение созрело внезапно, и Эдик ловко шмыгнул от остановки под дерево, а затем в гостеприимно открытые двери магазина «Букинист».
