- Вилька! Вилька, дрянь этакая! Сколько можно дрыхнуть?! Привал
скоро, а ты не готова!
Крики с соседней повозки разбудили Теодора. Его очередь была
отдыхать и он мог бы продолжать спать до самого ужина, но на самом
деле ждал, когда мрачный и сварливый гремонский купец Пропп начнёт
будить свою спутницу. Он ни за что не хотел пропустить то зрелище,
которым любовался уже седьмой день.
Вот в задке повозки Проппа зашевелились попоны и из-под них
показалась растрёпанная женская голова. Взметнулись округлые руки,
ловкими движениями разбирая спутанные каштановые пряди,
одновременно с этим женщина наконец села: над попонами появились
плечи, прикрытые одной рубашкой. Она поймала улыбку Теодора и
восхищённый взгляд его напарника Симона, но не стала изображать
гордую недотрогу, а улыбнулась в ответ.
- Хорошенькая, - вздохнул Симон, - И почему такие милашки
достаются всяким уродам?
Теодор усмехнулся. Он и сам хотел бы задать тот же вопрос.
Девушка из повозки купца Проппа была очаровательна и влекла к
себе чистотой, свежестью, милым личиком сердечком, пушистыми
каштановыми кудрями, приветливой улыбкой и ласковым взглядом
больших тёмных глаз. Вот только всю эту прелесть можно было видеть
один раз в день, после окрика купца, который будил красавицу после
дневного отдыха, да и то недолго.
Разобрав спутанные кудри на пряди и расчесав их, она быстро
заплетала косы, сворачивала их на затылке корзинкой и напяливала
чепец, который должен был показать всем, что перед ними замужняя
дама. Следом за чепцом она натягивала бесформенную кофту бурого
цвета и такую же уродливую юбку, после чего из очаровательного
создания превращалась в несчастное, убогое и забитое существо,
которым помыкают два мерзких Проппа: отец и сын.
Оба они не нравились Теодору, но отец хотя бы был разумным, а
вот сынок производил впечатления умственно отсталого. Когда на
третий день совместного путешествия в одном караване Теодор понял,
что милая девушка — жена этого неполноценного ублюдка, то искренне
ей посочувствовал.
Между тем милашка, которую муж и свёкор называли Вилька, наконец
надела поверх своего бурого обмундирования чуть более светлый
фартук со множеством карманов и приладила сверху пояс с петельками
наподобие ножен. В них она методично вставила ножи, поварёшку и две
специальные вилки. Пропп решил сэкономить на плате караванщику и
поэтому его невестка должна была готовить на всю ватагу. Надо
сказать, получалось это у неё отменно, Теодор никогда раньше так
хорошо не питался.
Караван въезжал в лес. Теодор знал это место. Сейчас дорога
сделает крутой поворот, пересечёт по широкому каменному мосту
речку-переплюйку, а через полторы лиги после этого их ждёт
остановка на ночлег. Караванщик свое дело знал: не торопился и
всегда завершал переход ещё по свету. День клонился к закату,
солнце стояло низко над лесом, а через полчаса, когда они доедут до
места стоянки, начнутся сумерки. Только-только разбить лагерь и
поужинать.
- Вот почему так? - снова завёл волынку Симон, - Красотки
выходят замуж за недоделков и мучаются, а нормальные парни только и
могут, что облизываться.
Это были его последние слова. Прилетевшая откуда-то стрела
пробила парню горло, а вторая попала прямо в сердце. Теодору
повезло: он в этот момент как раз откинулся на свою лежанку, а
когда увидел, что происходит, сразу вставать не стал. Вслед за
стрелами, которые за несколько мгновений выкосили большую часть
людей, из кустов стали выбегать вооружённые люди.
Тео нырнул поглубже в утробу повозки, нацепил кожаный с
металлическими клёпками доспех и взял оружие. Его не нанимали
охранять караван и он не обязан был защищать добро купцов, у них с
Симоном была своя задача. Но теперь он не мог не отомстить бандитам
за смерть напарника, поэтому следовало сделать кое-что прежде чем
покинуть повозку и ввязаться в драку.
