Передо мной стоит мужчина,
разрушивший мою жизнь.
Я помню наше первое свидание так
ярко, будто оно было только вчера. Я влюбилась, безоглядно
доверилась, отдалась без остатка, но в его руках я стала не
драгоценной жемчужиной, как мне мечталось, а глупой бабочкой,
которой сперва оторвали крылья, а теперь и вовсе собираются
размазать по земле тяжёлым каблуком.
— Лоуренс…, — склоняю я голову к
плечу.
Нет, я не жду милости. Моя наивность
осталась в прошлом. Как и чувства. Я просто смотрю в его голубые
как небо глаза, окидываю взглядом с головы до ног.
Светло-золотистые кудри по-прежнему тугие, а вот лицо располнело и
хранит следы обильных возлияний. Очарование юности пропало, но
Лоуренс, надо признать, по-прежнему статный красавец.
Когда-то я позволила ему увести себя
на тайное свидание в залитый лунным светом сад, потом было ещё одно
свидание на балконе и напугавший меня поцелуй. А потом Лоуренс
Гельдерн убедил меня, что благопристойность в высшем свете это не
больше, чем игра и мишура, что близость между любящими сердцами
естественна, что он возьмёт на себя ответственность.
Через три месяца я плохо себя
почувствовала, и, ничего не поняв, обратилась к целителю, а тот,
как преданный слуга, сообщил о моём положении хозяйке дома. Грянул
домашний скандал. И Лоуренс… в тот же день сказал мне, что должен
срочно уехать по неотложным делам. Но обещал прислать кольцо и
предложил на время, чтобы скрыть точную дату родов, перебраться в
земли его рода.
Я помню растерянность, с которой его
провожала, помню обиду — мне хотелось красивой свадьбы, а не
соблюдения формальности, но кольцо доставил поверенный, он же в
присутствии хозяйки надел его мне на палец, задвинув до упора
весьма болезненно. Ободок брачного артефакта тотчас потеплел и
сжался, сел как влитой. Я помню, как несмотря на обиду улыбнулась и
почувствовала себя счастливой новобрачной, а много позже, прибыв в
родовые земли, узнала, что стала супругой не того Гельдерна.
Мой палец сдавливало кольцо не
Лоуренса, а его… двоюродного деда. Да-да, я стала женой
старика.
Одно хорошо — как женщина я мужу
была не интересна, и моё увлечение Лоуренсом его ни капли не
беспокоило. “Будьте благодарны за то, что вам позволено здесь жить,
и не докучайте”. Старик, ставший моим мужем желал одного — чтобы я
не попадалась ему на глаза.
Мне бы хоть тогда понять, прозреть,
но… Я потеряла ребёнка, и Лоуренс был единственным, кто вытирал мои
слёзы, врал, что всё наладится, что мой брак не помеха нашему
счастью. Позже, когда я ему окончательно наскучила, он переключился
на молоденькую горничную. Первое прозрение…
Покидать дом мне, естественно, не
разрешалось, и моим спасением стали книги, благо дверь библиотеки
спокойно открывалась прикосновением брачного кольца, дополнительных
разрешений не требовалось. Тогда же пришло время второму прозрению
— из книг я узнала, что именно брачное кольцо не позволило моему
ребёнку родиться.
— Давно не виделись, Юджин, —
Лоуренс улыбнулся мягко, сладко, как в самом начале наших
отношений.
Впору подумать, что он снова
собирается затащить меня в постель, но сомневаюсь — по его меркам я
уже перестарок, хотя мы ровесники с разницей в полтора года.
Нет, он здесь не ради горизонтальных
утех. Ему что-то понадобилось от меня, как бы странно это ни
звучало. Я что-то упускаю?
Позавчера старик скончался, похороны
завтра. Я была уверена, что меня отправят в монастырь. Отправили бы
раньше, просто никому не было до меня дела, дни я проводила в
выделенной мне комнате в боковом крыле и только рано утром, когда
господа спят, я выбиралась либо в библиотеку, чтобы поменять книги,
либо в сад подышать свежим воздухом, размять ноги.
