Бег... Она бежала. Снова и
снова, преодолевая дистанции и задыхаясь от физического напряжения,
красивая молодая женщина упорно бежала вперед, заткнув уши
наушниками и врубив музыку для тренировок на полную мощность. Ее
светлые, тщательно выкрашенные стилистом волосы подпрыгивали в
высоком тугом «хвосте», пухлые розовые губки были сосредоточенно
сжаты, а добротный спортивный костюм, светло-серый с розовыми
полосками, в тон помаде под короткой черной курточкой, был влажным,
но она упорно продолжала двигаться в том же темпе. Она не знала, от
чего бежит. Может, от себя. Или от Него. Она не могла сказать, от
кого именно. Но одно она знала точно: если перестанет бегать, ее
натянутые до предела нервы не выдержат.
Иногда ей казалось, что бег
по утрам – единственное, что может спасти ее хрупкую психику и не
дать сломаться. Нет-нет, у нее все в порядке: удачное замужество,
любимая работа. Морозовы, они такие – успешные и процветающие. А
то, что муж вчера вечером снова поднял на нее руку, так это же
мелочи. У всех бывает, потому что оборотная сторона успеха и
процветания – дикое напряжение, которое порой выливается в домашнее
насилие. Конечно, он раскаивается, по-другому не может быть – по
крайней мере, она в это верила. Она вернется с часовой пробежки и
сделает вид, что прошлой ночью ничего не было, а он будет
заискивать и лебезить, потом отвезет ее на работу и тоже сделает
вид, что ничего особенного не произошло. Потому что ее муж умеет
играть в отношениях с женщинами единственную роль – повелителя и
покровителя, а если женщина выходит из повиновения, то мягкий и
обходительный мужчина тут же выпускает хищные когти и превращается
в палача.
В последнее время она все
чаще выходила из-под его контроля. Успешная должность, высокая
зарплата. Его это сводило с ума, и он все сильнее срывался на
ней.
В голове крутились
предательские мысли о том, что так неправильно, что отношения между
мужчиной и женщиной должны основываться на взаимном уважении и что
она трусиха, если позволяет ему каждый раз выходить сухим из воды.
Но чем дольше длилась ее пробежка, тем стремительнее таяла
решимость противостоять уже сложившемуся унизительному положению
вещей. Проще сглотнуть и молча играть свою печальную роль все
понимающей жены, чем отказаться от статуса и привилегий.
— Чует мое сердце, что-то не так у
нас на правом фланге. — Лариса Аристарховна, дама неопределенного
возраста, обладательница крупных форм и пышного парика в стиле
«Чикаго двадцатых годов», манерно распечатала пачку тоненьких
дамских сигарет и протянула Варе. — Шеф вчера вечером смурной
какой-то был. Валидола у меня спрашивал. А потом к нему товарищи
сомнительной внешности приходили – все, как один, бритоголовые, с
татуировками на огромных ручищах. Шеи бычьи, глаза пустые,
холодные. Жуть!
— Что, в спортивных костюмах? Прямо,
как в девяностые? — распахнув густо накрашенные ресницы от
удивления и страха, поинтересовалась Варя.
— Нет, в пиджаках. Нынче у нас на
носу две тысячи семнадцатый. Как ни крути, а мода уже не та.
Лариса Аристарховна, как
всегда, была неподражаема в своей манере преподносить последние
новости. Она ненадолго задумалась, словно смакуя собственные слова,
и снова встрепенулась.
— На вот, угощайся. Пока еще можем
себе позволить приличные сигареты.
— Что, все настолько плохо? —
Молодая женщина изящным движением руки щелкнула зажигалкой и с
удовольствием затянулась.
— Как говорил один мой
бывший, «живы будем, не помрем»! — Лариса Аристарховна шумно
втянула в себя табачный дым. — А там уж не знаю.
