— Слышала? Наш новый прокурор Лизу Котову приказал перевести в
помощницы к начальнику отдела, а вместо нее поставил замухрышку, —
приглушенный голос Иры из отдела планирования и мониторинга
цифровой трансформации не спутать, слух у меня отменный, как у
кошки.
Смешок ее коллеги Оли Куликовой тоже хорошо узнаваем.
Стою, прижимаясь щекой к прохладной стене с другой стороны
пыльного архива, а глаза обжигают непрошенные слезы. Замухрышка.
Какое обидное прозвище! Хотя, куда мне тягаться с Котовой? Лиза в
прошлом году на конкурсе красоты заняла второе место – она у нас
теперь ходит в звании «Леди прокуратуры».
— Начальник отдела сказал, что прокурору виднее, — задумчиво
выдает Куликова.
— Но Котова проработала три года у прежнего шефа! Зачем Льву
Борисовичу это огородное пугало рядом? — не унимается Ира. — Ее
дальше цокольного этажа пускать нельзя. Она же его репутацию на
корню загубит! Посмотрят, кто сидит в приемной, и тааакие слухи
поползут! А прокурор – фигура публичная. Ему слухи ни к чему.
Зрение у меня плохое, но слух хороший. Звук удаляющихся шагов –
и из груди рвется вздох облегчения.
Выбираюсь из-за стеллажа с пыльными папками и первым делом
нащупываю упавшие на пол очки. Неприятно слушать про себя гадости,
да только ничего с этим не поделаешь. Я и сама не понимаю, для чего
новый прокурор выдернул меня из отдела докумнетационного
обеспечения на цокольном этаже и посадил в приемную. Воспринимаю
это, как насмешку. Да и для меня он вовсе не прокурор! Мы с ним
юрфак вместе заканчивали пять лет назад. Лёва Ключников, краса
курса и староста нашей группы был тогда для меня всем.
Говорят, первая любовь запоминается надолго. Для меня – на всю
жизнь. Его поцелуи, ласки – все пролетело, как один миг. Лёву отец
отправил в Москву в магистратуру, а я… Страшные воспоминания
захлестывают огромной темной волной, и я уговариваю себя дышать по
методике, которой меня научил психотерапевт в центре реабилитации.
Через пару минут сосредоточенного дыхания отпускает. Образы,
которые преследуют меня по ночам, потихоньку отползают обратно в
глубины подсознания. Стараясь не смотреть на свое отражение в
зеркале, торопливо поправляю форму, и глаза снова обжигают слезы.
Аккуратно перебираю папки, забираю нужную информацию и прячу нужную
папку в сумку. «Что было, то прошло», — уговариваю себя. Незачем
ворошить.
Вешаю на плечо объемную сумку, поднимаюсь по лестнице наверх.
Иры и Оли уже след простыл. Я тоже спешу на свое новое рабочее
место. Самооценка, которая и так не высока, после подслушанного
разговора коллег падает ниже плинтуса. Замухрышка… Придумали же
прозвище!
Июльская жара грозится меня добить. Начало девятого, а уже
душно, как в печке. Еще и сплит система вышла из строя на всем
этаже. Что будет в обед, остается только догадываться. Хорошо, что
сегодня последний рабочий день. Завтра я выхожу в отпуск, и мои
страдания из-за внезапного назначения на новую должность ненадолго
отойдут на задний план. Потому что оказаться с Ключниковым в одном
кабинете спустя пять лет попыток его забыть – это как босиком по
стеклам.
Вот и приемная нового прокурора. Толкаю плечом тяжелую дверь – и
я на рабочем месте.
В приемной натыкаюсь на Лизу Котову. Красива и безупречна –
другими словами ее не описать. Сегодня она не в форме, а в стильном
брючном костюме цвета кофе с молоком, который очень выгодно
подчеркивает цвет ее глаз.
— Доброе утро, — снова чувствую себя не в своей тарелке от того,
что меня со вчерашнего дня поставили на ее место.
— Слушай, пугало огородное, я просто так тебе свое место не
отдам, поняла?
— А что ты сделаешь? Это приказ, — усмехаюсь с бравадой, но
бравада напускная.
