— Дима, так больше не может
продолжаться! Он и этим летом не даст нам спокойствия, — слышу
грозный голос матери. Сквозь закрытые веки меня ослепляет яркая
вспышка.
Щурясь, я пытаюсь прикрыть ладонью
глаза и фокусирую взгляд на разъяренной физиономии Елены
Степановны, моей маменьки.
Уважаемая, ну зачем орать? У меня и
так…
Карусель, карусель, начинает
рассказ…
Так попробую мыслить логически. Раз
я на своей кровати, значит еще был в состоянии, чтобы до нее
добраться. Вот только ни хрена не помню, как я это сделал. На ум
приходит похищение инопланетянами, фрагментарная амнезия или…
Дэн.
— Его же Денис почти на руках до
кровати тащил! Вот пьянь! Это он в отца твоего, точно! Больше не в
кого! Поверить не могу, что воспитала алкоголика! — на последнем
слове моя родительница резко взвизгивает.
Вот сейчас и правда было обидно. Я
всего-то выпил два пива и… текилу. С последней у меня явно что-то
не клеится.
Так, выходит, меня Дэн сюда
притащил. Вот, что значит настоящий… Нет, не друг. Он настоящий
кретин. Мне просто нужно было где-то проспаться, и к утру я бы был,
как огурчик. И родители злились бы чуть меньше, если бы я заявился
под утро, но на своих двоих.
Кстати, почему у меня во рту вкус
малосольных огурцов. Точно! Это были чипсы…
Шестеренки в голове со скрежетом
начинают крутиться.
Вспоминаю, как мы праздновали днюху
Дэна, как я танцевал с той девчонкой, кажется, Дашей или Машей (или
их было двое?), как меня грузили в такси, как выгружали… А дальше…
Тьма.
Голова опять идёт кругом, а внутри
все неприятно сжимается от приступа тошноты. Снова приоткрыв глаза,
я со стоном вздыхаю.
Как же мне хреново. Клянусь,
больше никогда не стану пить!
По крайней мере, завтра точно и,
пожалуй, послезавтра.
— Что у него с сессией? — наконец
голос подаёт отец.
— Откуда я знаю! Разве от него
чего-то добьешься! Совсем обнаглел! — кричит маман. Ее вопль
ультразвуком разрывает мои барабанные перепонки.
Открываю рот, чтобы гордо заявить о
том, что у меня даже «автомат» есть, но вместо этого выходит лишь
тупое мычание. Я все еще пьяный.
— Вот паршивец, даже говорить не
может! — стонет мать.
— Лена, идём спать. Я на днях с
Галей общался. Ну Галя Генералова, Борькина жена, со мной ещё
училась. Так вот она подкинул мне идею, как можно надолго
избавиться от нашего шалопая.
Отец не кричит, как мама, говорит
спокойно и размеренно. И от его многообещающего ледяного тона меня
бросает в озноб. Лучше бы он тоже орал.
«Кто такая эта Генералова? Неужели в
армию загребут? Ведь я же сдал сессию, пусть и чудом!» – мелькает в
голове.
Щёлкает выключатель. Я ловлю глюк,
будто в меня летит пара армейских берцев сорок пятого размера, и
снова погружаюсь во тьму.
Ещё раз проверяю все по списку: фен,
расческа, эпилятор…
— Мам, ты не знаешь, где… —
наткнувшись на маникюрный набор на полке в ванной, я тут же
умолкаю, — а все, нашла!
— А?! — кричит мама из
кухни.
— Нашла, говорю!
Чемоданное настроение накрыло меня с
самого утра. Жду – не дождусь, когда завтра сяду в автобус и,
нацепив бейджик с сакраментальной надписью «Вожатая Наталья»,
отправлюсь в тот самый детский лагерь, где ещё совсем недавно сама
отдыхала, когда училась в школе.
План работы лагеря, в целом, и
работа с отрядом, в частности – это не просто перечень дел, а
продуманная программа.
Но после двух насыщенных недель
инструктивного лагеря, мне кажется, что я могу абсолютно все: с
закрытыми глазами оформить отрядный уголок, разучить кричалку на
древнекорейском и провести любое мероприятие, будь то «Вечер
знакомств», стартинейджер, «Краски-холи» и многочисленные «Дни»:
«Наоборот», смеха, Нептуна, талантов, здоровья… Да хоть День взятия
Бастилии.
