Иван
«Письмо № 1 из 365!!!
Привет, Ваня!
Очень рассчитываю, что ты
пожалеешь, и мои письма станут тебе поперёк горла, а еще надеюсь,
что их количество никак не скажется на работе Почты России!!! И ты
только вдумайся, сколько несчастных деревьев я загублю, выполняя
твое бессмысленное (в век интернета) и беспощадное к моей фантазии
желание!!!
Но раз проиграла, чего уж там,
буду писать тебе так же бессмысленно и беспощадно. (Напомни мне
больше никогда-никогда не спорить с тобой на желание)!!!
Итак… Начну с больного для
тебя.
У меня все прекрасно. Ем, сплю,
принимаю душ – когда захочу!
А если серьезно… Прости меня,
пожалуйста, что не пришла тебя проводить. Я правда хотела, но у
бабули подскочило давление…»
После специфического казарменного
уюта и минимализма моя комната год спустя кажется очень тесной и
даже несуразной.
Странно…
Я до последнего сомневался, что
дембель неизбежен. Но, как оказалось, дембель – не глюк. Я дома.
Только это, почему-то, совсем не радует. В том плане, что…
Да пошла она.
В висках стучит в такт басов. Восемь
вечера, а я в хламину. Развезло с непривычки.
Колонка долбит так, что пол ходуном
ходит. Из соседней комнаты доносится гогот – мама собрала моих
друзей, чтобы отметить мой дембель. Все приготовила, стол накрыла,
а сама ушла ночевать к своей сестре.
Моя мать – чудесная женщина.
Закинув голову, я кручусь в
оранжевом и невероятно удобном игровом кресле, где провел большую
половину своей сознательной жизни.
Кайф… Вертолеты.
Перед глазами мелькает кровать,
шкаф, компьютерный стол с красной подсветкой по периметру,
мониторы, системник, штативы, стойка для хромакея, софтбоксы,
стеллаж со всяким геймерским декором и прочие приблуды.
В шестнадцать иметь все это – мне
казалось пределом мечтаний.
В первые дни в учебке, не имея
возможности взять в руки телефон и проверить уведомления, думал
загнусь. Казалось, меня воздуха лишили – ломало тотально.
Теперь же вид “серебряной
кнопки”[1], которую я получил почти одновременно с
повесткой, вызывает лишь чувство легкой ностальгии.
— Тебе ужасно идет форма, Вань, —
войдя в мою комнату, Наташа прижимается спиной к дверному
полотну.
Машинально осматриваю себя.
На мне дембелька – костюм летний
полевой, который ничем не отличается от обычной формы. Я от природы
рукожоп, поэтому вся эта возня с шевронами и нашивками прошла мимо
меня. Можно было, конечно, очень культурно и вежливо попросить
позаботиться о моем внешнем виде кого-нибудь из тех, кому “домой
ужасно хочется”, но я не горел желанием быть похожим на
последователя секты макраме.
Зимина приближается, виляя бедрами.
Отталкиваюсь. Делаю еще один оборот.
— Вань, ну ты чего такой, а? —
стопорит мое кресло и руками в широкий подголовник упирается.
— Какой? — ныряю взглядом в вырез ее
блузки.
— Какой-то серьезный, задумчивый, —
ладони мне на плечи опускает. — Совсем не рад меня видеть, что
ли?
— Да почему? Рад конечно… —
откашливаюсь, буравя взглядом точку перед собой.
В ложбинке между сисек у Зиминой
застряла золотая подвеска. Пальцы так и чешутся залезть в вырез и
вытащить ее оттуда.
— Сейчас проверим, вдруг
обманываешь…
Подвеска сама выскальзывает. Наташа
начинает расстегивать пуговицы, но щенячья преданность в глазах
девушки заставляет меня ее тормознуть.
— Не надо… Подожди… — головой трясу,
покосившись на дверь, за которой ржут наши друзья.
— Да мы быстро… — рывком вытаскивает
блузку из-за пояса. — Не парься, я закрыла дверь…
Я год не трахался и, конечно, сейчас
с видом загашенного пялюсь на ее сиськи в прозрачном розовом
лифчике. Между прочим, это крайние сиськи, что мне удалось
зрительно зафиксировать, прежде чем я отправился топтать берцы.
— Наташ… — сипло произношу ее
имя.
