Дин пытается поцеловать Лис.
Момент весьма странный. Даже, можно сказать, не подходящий. Их отправили на чердак, чтобы отнести списанные книги. Лис прошлась по полу с белыми разводами от моющего средства, упала на пыльный диван, сбрасывая книги куда-то на пол, и игриво улыбнулась.
–Иди ко мне. Ты же этого хочешь.
У них с Лис первая любовь, взаимные чувства. Это Дин знает точно. Уже месяц они целомудренно держатся за руки, делят одну сигарету на двоих и застенчиво обнимаются в тенях коридора. В интернате любые отношения являются объектом всеобщего достояния, но отношения Лис в любой степени особенные, ведь она – одна из старших, выпускная группа, которую вскоре выпустят из потрескавшихся стен на волю.
Дин сел рядом с ней, обнял, пытаясь найти удачное положение, чтобы впитать её запах, попытаться сохранить остатки тепла. На Лис вязаный жилет, он колется, если опереться на него лицом и теплый, если дотронуться до мягкой и нежной кожи, которая под ним скрывается.
Осталось совсем немного, он хочет впервые по-детски завладеть ей, хотя бы дотянутся до губ. И тогда Лиз резко подаётся вперёд, опрокидывает его, придавливает бёдрами. Нависает сверху, заговорчески шепчет:
–Ты ведь ни разу не целовался? Тебе, наверное, хочется, чтобы это было только со мной, да?
От Лис пахнет наступившей осенью, пахнет сигаретами. Она раскрывает губы и проводит языком вдоль его щеки – один из ов проявления её незамысловатых чувств. Одногруппники Дина в один голос заявляют, что Лис – чокнутая дикарка и может вывести из себя любого, даже учителей, но никто не говорит о том, как Лис любит – нежно и преданно.
–Вечером я тебя поцелую, – говорит она едва слышно. – Встретимся у двери подвала после отбоя. А если будешь хорошим мальчиком, я сделаю не только это.
Она осторожно слезает с него, поправляет задравшуюся футболку, закидывает на одну сторону волосы. Склоняет голову и усмехается.
–Дин, дай мне куртку. Мою джинсовку забрала Аля, а мне так холодно. Я обязательно отдам. Не сегодня, так завтра.
Дин выполняет просьбу и накидывает куртку на худые тонкие плечи. На груди виднеется оборка ткани с номером группы – 201. Лис снимает её и крепит Дину на футболку, едва не поранив острием булавки.
Хочется поцеловать её прямо сейчас, но Дин знает – она может ударить. Поэтому он делает шаг назад, склоняет голову и наблюдает со стороны, как Лис смеётся и подмигивает ему.
–До встречи, милый. Увидимся там, где начертано нам судьбой.
Дин в группе новенький. Его перевели в интернат совсем недавно, лишив последних воспоминаний о прошлом и имени. Воспоминания были размытыми, такие забыть легче лёгкого, а имя он придумал на ходу, потому что во время перевода потеряли его именную карту и документы.
–Как тебя зовут, говоришь? – спрашивал дежурный учитель, и он без сомнения ответил.
–Меня зовут Дин.
Впрочем, большая часть интерната, казалось, жила без документов и желания подчиняться правилам. Костяк среди дробленых солнечных лучей стен составляла исключительно старшая группа, состоящая из десяти человек.
Лис была среди них – высокая, на вид весьма податливая. Она не позволяла называть её по полному имени, кривилась всякий раз, когда учителя примирительно произносили "Элизабет", вместо предписанной уставом юбки носила джинсовые шорты и выкуривала по пять сигарет в день, которые удавалось протаскивать в интернат ребятам с особым пропуском – хронически больных, их часто возили в город.
Дин и Лис встретились в последний день лета, когда всех пересчитывали во внутренние дворе и раздавали новую форму. Лис достались рваные кроссовки. Гонимая душераздирающим протестом она ходила по интернату босиком, и никто не мог примирить её обиженную натуру. Дин поймал Лис в коридоре за руку, когда она проносилась мимо разъярённой фурией, и чуть не получил по лицу – Лис повернулась так резко, что случайно задела его плечо.
