Эшафот был сух. Простолюдины хорошо старались, оттирая кровь заключённых, смерть которых стала настоящим представлением для жителей захудалого городка Лоркуан. Всю кровь, что накапливалась на тряпках, отжимали в дубовые тазы с ручками, словно обычную грязь. Солдаты забирали наполненные бадьи и относили к подножью западной стены дворца. что стоял вплотную к западной стене.
Анаис шла по главной дороге города и заглядывала, как бы невзначай, в ящики, из которых выглядывали мёртвенно бледные лица. Молодые юноши лишались голов, если у них не отрастали бороды и усы в возрасте семнадцати лет.
Тела хоронили на кладбище между дворцом и храмом четырёхрукого. Головы продавали родителям за кругленькие суммы. Если денег не хватало, тело предавали земле вместе с неприкаянными душами. А если родственники не объявлялись, тела отправляли в замок, чтобы обескровить.
Проходя мимо высокой башни с шаровидными валунами на месте шпилей и с тремя кругами над воротами, – что и являлось центром местной религии, – Анаис резко развернулась и оглядела всю улицу. Странного цвета свет лился из лавки травника, то вспыхивая, то угасая. Желая собрать хоть какие-то деньги для похорон мужа, миловидная вдова выносила из хлебной лавки пироги на продажу, слегка надрезанные, чтобы запах начинки был почти таким же сильным и сладостным, как и запах теста. В прошлый визит Анаис видела детей, гурьбой залетающих в помещение, смеясь и играя, с разрешения хозяйки, даже внутри. Видимо, женщина хоть и смирилась с гибелью избранника, но от замораживающей силы потери не было спасения ни одному сердцу.
Но воительнице было всё равно. Её взгляд был устремлён в сторону таверны. «Бокалейный бар», перешедший третьему поколению семьи Хали Навов, был трёхэтажным строением, выдержавшим нападения ниндзя-ренигатов с помощью огромного количества потайных ходов.
Внутри Анаис увидела уже знакомый интерьер приличного чистого заведения, в котором богатые чистюли были вынуждены делить большой стол с бедными отбросами За прилавком стоял мужчина двадцати пяти лет, борода и усы которого не давали проходящим мимо прекрасным девам разглядеть волевого подбородка и красивого, как узоры на стёклах в зиму, шрама от копья на изгибе шеи. Глаза он себе закрывать никогда не позволял. Один – цвета коры самого крепкого дуба, что видел этот мир. Другой – листика сосны рядом с этим дубом, склоняющейся над водой, дабы понежиться в летней влаге под лучами ясного солнца.
Этот человек купил верность лучших поваров и поставщиков с ближайших земель, убив конкуренцию вместе с барьером между слоями общества. Кроме самых высоких и нижайших. Но главное: он заполучил то, что нужно было Анаис, раньше, чем это попало ей в руки, и сумел воспользоваться этим обстоятельством.
– Приветствую, Анаис, – произнёс он, блеснув глазами, в которых виднелась скрытая истинная улыбка. – Рад видеть тебя в добром здравии и со всеми конечностями.
– Не нужно притворства, умоляю, – сказала она, закатывая глаза и отводя взгляд, стараясь отсрочить зрительный контакт.
– Ну что ты? Какое притворство? Я правда рад тому, что вижу тебя такой. Ведь я знаю тебя и знаю, что ты не просто снежная королева, а честная снежная королева. И если ты здесь и цела, значит… – Мужчина постучал ладонями по прилавку, слегка наклоняясь, чтобы поймать взгляд собеседницы.
Анаис без слов засунула руку в карман и достала прядь седых жёстких волос.
– Вот. Достала. А теперь показывай мою вещицу, Румт. Д.
– Скажи мне, – не отставал трактирщик, – тебе понравилось танцевать? Видеть простую женскую жизнь. Согласись, даже ты находишь в платьях жителей той страны нечто близкое тебе, как деве, нежели доспехи.
