Весна 978 года выдалась ранней: середина марта, а боярышник уже выпустил пучки ажурных листочков и готовился цвести. Снег почти сошел, и среди прелой листвы пробивались восковые бутоны крокусов, а обочины старой дороги украсили звездочки гусиного лука.
Конь молодого короля вырвался далеко вперед. Оставив позади свою свиту, Эдуард полной грудью вдохнул свежий воздух с холмов, напоенный запахами влажной земли, только что пробившейся на свет травы и соли с недалекого моря. Он покачал головой.
– Господи! Какую прекрасную страну Ты дал мне! Я не был к этому готов… – король упрямо тряхнул головой, откидывая упавшие на лоб пряди. – Но я научусь! Я не подведу Тебя. Обещаю!
В этот момент ветка боярышника с размаху хлестнула его по лицу. Эдуард едва успел закрыть глаза. Дотронувшись до щеки, он ощутил набухавшую царапину, а на пальцах остались капли крови. Усмехнувшись, король рукавом утер лицо.
– Какое дерзкое дерево! Ты что, не видишь, что перед тобой король?! – но в его голосе звучала, скорее, ирония, чем гордость.
Королю недавно исполнилось шестнадцать…
Услышав за спиной дробный стук копыт, Эдуард обернулся. Короля догоняли его придворные. Круто осадив коня в двух футах от королевского скакуна, молодой лорд Гарольд укорил монарха:
– Ваше Величество, как могли Вы так опрометчиво поступить! Вы не учитываете, куда мы едем, – он заметил кровь на лице короля. – Что с Вами? Вы ранены?
– Брось, Гарольд, на меня напало лишь это дерево. Я не заметил ветку над дорогой.
– Досадная случайность!
Король улыбнулся.
– Скорее промысел. Я немного зазнался.
Гарольд покачал головой.
– Прошу Вас, сир, не отъезжайте далеко. Так мы не сможем Вас защитить.
– От кого? Я еду к матушке и брату.
– Позволю себе заметить, сир: королева не родная Ваша мать. И она не разделяет Ваших взглядов.
Эдуард пожал плечами.
– Я король.
– Не все этим довольны, сир.
Король задумался и опустил глаза. Кони шли рядом по каменистой дороге меж холмов, вдоль изгороди из боярышника и шиповника. Гарольд беспокойно поглядывал на Эдуарда, но не решался прервать молчание. Остальные ехали позади, на почтительном расстоянии от них. Наконец король поднял голову и без улыбки посмотрел на своего соратника.
– Нельзя угодить всем, Гарольд. Я знаю главное: Господь мною пока доволен.
Гарольд хотел возразить, но Эдуард махнул рукой в белой кожаной перчатке, пресекая разговоры.
– Давай лучше послушаем птиц. Как они поют!
Верный Гарольд печально поглядел на своего короля и вздохнул.
Над Пурбэкскими холмами, где-то в недосягаемой вышине, пронизанной солнечными лучами, звенел жаворонок. За поворотом дороги уже виднелись массивные башни замка Корф.
Запели трубы герольдов, и король въехал в распахнутые настежь ворота замка. Звук конских копыт глушил толстый слой травы, которой был выстлан двор. Мальчики кинулись к лошадям, придворные спешились и настороженно оглядывали двор, а со ступеней замка шагнула навстречу путникам высокая женщина в строгом темном платье.
– Мы рады приветствовать Ваше Величество в нашем скромном жилище!
– Матушка! – король порывисто соскочил с коня и припал на колено перед королевой-матерью. На ее лице отразилась мгновенная растерянность, почти страх, но она все же прижала голову приемного сына к груди и тут же отстранилась.
– Сир, Ваши комнаты готовы. Отдохнете с дороги?
– Я ужасно голоден, – весело ответил король. – А где Этельред?
– Он ждал Вас с самого рассвета, – улыбнулась королева. – Уж наверное, он не замедлит Вас встретить.
Ее слова подтвердились, как только Эдуард вошел в холл. С галереи раздался громкий крик:
