Ветер, словно предсмертный вздох, шелестел в кронах вековых деревьев, принося с собой запах сырой земли и чего-то более древнего, более дикого. В глубине Забытого Леса, где солнечный свет редко проникал сквозь густую листву, царила вечная полутьма. Именно здесь, на поляне, освещённой лишь призрачным светом кровавой луны, готовилась схватка, чьи отголоски могли бы заставить дрожать даже самые стойкие сердца.
Александр, чьи глаза горели холодным, неземным огнём, стоял неподвижно, словно изваяние из чёрного мрамора. Его кожа, бледная как снег, казалась почти прозрачной в лунном свете, а тонкие губы были плотно сжаты, скрывая острые клыки. Тысячелетие жизни научило его терпению, но сегодня терпение было на исходе. Он чувствовал его – этот первобытный, животный запах, который проникал в самые глубины его существа, вызывая одновременно отвращение и странное, почти забытое предвкушение.
Оборотень появился из тени, словно сотканный из самой тьмы. Огромный, покрытый густой, чёрной шерстью, он был воплощением первобытной ярости. Его глаза, два раскалённых угля, горели ненавистью, направленной на вампира. Из его пасти вырывалось низкое, утробное рычание, от которого стыла кровь в жилах. Это был не просто зверь, это был древний враг, порождение ночи, чья сила была столь же велика, сколь и его жажда крови.
Александр не дрогнул. Он знал, что эта встреча неизбежна. Вечная вражда между их родами, уходящая корнями в седую древность, не могла быть забыта. Он поднял руку, и из его пальцев вырвались тонкие, чёрные нити, словно паутина, стремящиеся оплести противника. Но оборотень был слишком быстр. Он рванулся вперёд, его когти, острые как бритвы, рассекли воздух, оставляя за собой кровавые шрамы.
Первый удар был молниеносным. Оборотень вцепился в плечо Александра, его зубы впились в плоть, которая, казалось, должна была кровоточить. Но вампир лишь издал тихий, шипящий звук. Его рана начала затягиваться с неестественной скоростью, оставляя лишь бледный след. Это было не просто исцеление, это было отрицание самой смерти.
Александр ответил. Его движения были плавными, грациозными, но смертоносными. Он увернулся от очередного натиска, и его рука, облачённая в перчатку из тёмной кожи, метнула серебряный кинжал. Серебро, слабость вампиров, для оборотня было лишь еще одним оружием. Кинжал вонзился в бок зверя, и тот взвыл от боли, но не отступил. Ярость в его глазах лишь усилилась.
Схватка превратилась в дикий, кровавый танец. Лунный свет отражался от острых клыков и когтей, от бледной кожи вампира и чёрной шерсти оборотня. Воздух наполнился запахом крови – как его, так и крови, что сочилась из ран Александра. Но вампир не чувствовал боли в привычном понимании. Он чувствовал лишь голод, который обострялся с каждой каплей пролитой крови.
Оборотень, несмотря на раны, был силён. Он бросался на Александра, пытаясь разорвать его на части. Вампир же, используя свою сверхъестественную скорость и ловкость, уворачивался, нанося ответные удары. Он чувствовал, как силы покидают его, но и оборотень был измотан. Его рычание становилось слабее, а движения – медленнее.
В один момент, когда луна достигла своего зенита, оборотень совершил роковую ошибку. Он бросился на Александра, но вампир, предвидя этот ход, отступил в сторону.
Оборотень, потеряв равновесие, пролетел вперёд, оказавшись на мгновение уязвимым. Этого мгновения Александру было достаточно. С молниеносной скоростью он метнулся вперёд, его рука, теперь обнажённая, сжала горло зверя. Когти оборотня царапали его кожу, оставляя глубокие, но не смертельные раны. Но Александр не обращал внимания. Его взгляд был прикован к глазам противника, в которых он видел отражение своей собственной вечной борьбы.
