– Ева, ты так изменилась! – Арина Милославская распахивает руки для объятий.
Она единственная женщина, беспокоившаяся обо мне в прошлом, и единственная, кому я позвонила после приезда в Питер.
– Пять лет прошло.
– Словно вечность! Не осталось ничего от той девочки, которую я провожала на рейс!
– Той девчонке было всего девятнадцать. Молодая, наивная… – Слово «беременная» я договариваю мысленно и оглядываюсь на небольшой диванчик в гримерке.
На нем сладко спит дочь. Курчавый четырехлетний ангел. Моя любимая упрямица, не захотевшая остаться с няней даже ради новой куклы.
– Я слышала сплетни. – Арина понимающе поджимает губы. – Ее папа тот американский гитарист? – Во взгляде заметно осуждение.
– Гитарист… Мой агент посчитал, что версия со Святым Духом сейчас неактуальна.
Я не хочу ничего подтверждать или опровергать. Если самые близкие люди верят в состряпанную наспех легенду, то пусть так и будет.
– Ох, Ева! Ты была самой тихой и скромной из всех девочек, с которыми мне приходилось заниматься…
– В джинсах из секонд-хенда, растянутом свитере и старых кроссовках.
– Неважно! Ты была лучшим открытием Рауде. Его удачей.
– И разочарованием, – ставлю я жирную точку в нашем диалоге.
От фамилии первого продюсера внутри что-то сжимается, но мне не больно. Только в глупой сказке Золушка из бесплатной домашней прислуги могла превратиться в зазнобу принца. В реальной жизни путь из нищеты проходит через постель короля.
Умные девочки прыгают в нее по расчету и с удовольствием. А дуры, как я, – по большой любви и без оглядки.
– Кстати, о Рауде… – Милославская косится в сторону выхода на сцену. – Я подозреваю, твой агент еще не успел сообщить последние новости?
– Мы с Григорием разговаривали вчера утром. Он подтвердил сегодняшнюю организационную встречу и мое членство в жюри на протяжении всего музыкального фестиваля. Больше никаких новостей, – пожимаю плечами.
– В составе жюри небольшие изменения. Председатель, Фомин, вчера вечером попал в аварию. Он был пьян, так что спонсоры потребовали скрыть информацию от журналистов. А чтобы замена выглядела обоснованной, найти звезду поярче.
– Восстановиться он не успеет? До начала конкурса еще три дня.
– Повреждено лицо. На камеру выпускать нельзя, – качает головой Арина.
– И кого назначили вместо Фомина?
По спине катится холодный колючий ком. Есть мужчины, чье присутствие в жизни не ощущается. А есть такие, что способны достать из прошлого, из будущего и на расстоянии.
– Ева… – Арина обхватывает себя руками и, крадучись, делает пару шагов к коридору.
Убедившись, что дочь крепко спит, я иду за ней. Уже догадываюсь, кого увижу, и все же не хочу верить.
– Скажи, что это не Рауде! Есть еще с десяток продюсеров и агентов…
Я пять лет работала только с Гришей. Это было не самое приятное партнерство. Никаких послаблений из-за беременности и материнства. Никакого сочувствия или хотя бы понимания.
Гриша делал на мне деньги. Заставлял вкалывать беременной, выходить на сцену через неделю после родов. В этой адской гонке не оставалось времени на личную жизнь или другие проекты.
Даже в страшном кошмаре я не хотела бы повторить свой путь к славе. Но один плюс у нашего сотрудничества все же имелся – жмот и циник Григорий Катков качественно оберегал от прошлого. Не было никаких встреч с Рауде или с кем-нибудь из его подопечных. Никаких совместных фестивалей, закрытых вечеринок для элиты или вручения премий.
Мой первый мужчина равнодушно вычеркнул одну молодую влюбленную дурочку из своей жизни. А мой агент сделал так, чтобы в тесной сфере шоу-бизнеса мы окончательно стали чужими.
– Он лучший из всех продюсеров. Даже Фомин в сравнении с ним бледная тень.
