Любовь зла! Любовь замёрзла! Любовь отчаянно хотела устроить
разборки всем московским сервисам такси! Сколько можно получать в
ответ: «По вашему заказу идет поиск машины»?! Они, похоже, машину
на Северном Полюсе ищут, с поисковыми медведями...
Стою здесь уже минут двадцать. На улице мороз, вокруг склады и
сизая, ветреная ночь. Мой автомобиль забрал эвакуатор, арендодатель
уехал ещё до него, и я осталась одна чёрт знает где за МКАДом.
Здесь и в тулупе в такое время ходить опасно, а уж в норковой
шубке, на каблуках, с печатью компании и крупной наличностью в
сумочке дефилировать решится только самая отчаянная русская
женщина. То есть я, Люба Соколова, двадцати семи лет от роду,
очаровательная шатенка с ямочками на щеках, которой не суждено было
стать моделью из-за недостатка в росте и небольшого избытка в весе.
Подружкам я говорю, что пышные бёдра в моде, и лучше быть толстой и
красивой, чем худой и несчастной. Сбросить лишние килограммы я не
мечтаю, потому что страшно люблю шоколадные сырки. Люблю настолько,
что я их произвожу. Экологически чистые, натуральные, вкуснейшие,
без всяких там вредных добавок. В маленьком, уютном, почти
кулуарном цеху тут неподалёку.
Я постояла ещё немного, тыкая носком замшевого сапога в сугроб.
Околею.
Ладно, где наша не пропадала! Я поёжилась, засунула сумочку под
мышку и потопала к конечной станции метро. Судя по карте в
подвисающем телефоне, идти было не очень далеко.
Двадцать минут по наледям и хрусткому снегу, и я ввалилась в
тепло и мрамор, к турникетам и привычному запаху цирковой соломы,
которой, как мне кажется, всегда пахнет столичное метро. Впрочем, с
тех пор, как я обзавелась в кредит «Феденькой», мини-внедорожником
красного цвета, я забыла об общественном транспорте. Мне нужно быть
мобильной: я женщина маленькая, деловая и властная. Не то, чтобы я
любила раздавать всем на орехи, но как иначе строить бизнес?
Я оплатила в кассе, получила карточку и даже с некоторым
интересом ступила на эскалатор. Главное, тут было тепло!
Немногочисленные пассажиры ожидали поезда на светло-мраморной
станции с разноцветными непропорциональными квадратами на
стенах.
Красивое у нас метро! А я люблю всё красивое, и за собой
стараюсь следить. Даже не стараюсь, а прилагаю все усилия, потому
что начинающей бизнес-леди нужно выглядеть на все сто и пыль в
глаза пускать при надобности. А надо мне часто...
Красивый поезд красиво примчался к красивому перрону, и я,
немного замешкавшись, вошла в крайний вагон вслед за пожилой парой.
Не знаю, откуда взялась эта дурная привычка вместо «последнего»
говорить «крайний», но все говорят, и я заразилась этой тёмной
суеверщиной.
В вагоне уже сидел один пассажир. Мужчина. При виде него я
поморщилась, потому что мне с моей активной жизненной позицией ни
за что не понять, как не старый совсем человек, судя по отсутствию
седины в космах и в кудлатой бороде, может себя так запустить? Одет
грязно, намотано что-то на шее, замызганные ботинки, перчатки с
обрезанными пальцами. Зарос бородой так, что лица не видно. Явно
бомж.
Я отвернулась и ушла в другой конец вагона. Знаю: осуждать
нехорошо, но и жалеть не лучше. Влад, мой бывший коллега из
молочной фирмы Тримм-Тиль-Бан, и вообще мой бывший, всегда говорил
словами капитана Жеглова: «Жалость – поповское чувство». Я с ним
согласна: жалость унижает.
Слабость в мужчинах я не приемлю. Сама бы хотела быть слабой, но
некогда.
Вагон был чистым и новым, но я не стала садиться. Шубку жалко. Я
обрадовалась наличию вай-фая и уткнулась в телефон: побалую себя
немножко хорошей книгой. Обычно я читаю в пробках, чтобы время зря
не терять.
Поезд остановился на следующей остановке, и в вагон ввалилась
группа нетрезвых парней лет по восемнадцать-двадцать. Они начали
шумно смеяться и переговариваться, а один из них, посмазливей и
понаглее подошёл ко мне:
