Мне тебя не хватает очень
В лабиринте моих ночей
Разлетаюсь от грусти в клочья
И солёный из глаз ручей
Я срываюсь, как лист осенний
И лечу сквозь дождливый фон
К своему-твоему забвенью
Что похоже на лучший сон
И тебя обнимаю нежно
И боюсь этот миг спугнуть
Я побуду немножко грешной
Ты счастливым надолго будь
Ирина Самарина
– О боже, нет! Нет, нет, нет! Как я могла? – в полном шоке смотрю на лежащего рядом мужчину и не понимаю, как я могла во второй раз наступить на те же грабли?
Хотя чего понимать-то? Себе врать смысла нет. Просто чувства к Истомину у меня так и не прошли.
Они «впали в спячку» на время разлуки, но тут же проснулись, стоило нам увидеться снова.
Сходила, называется, в парк прогуляться. Думала, развеюсь, подышу свежим воздухом.
А вместо этого встретила там человека из прошлого.
Мужчину, который влюбил меня в себя с первого взгляда, лишил невинности, а потом бросил с разбитым сердцем.
Это из-за него я плакала ночами в подушку.
Это из-за него день за днем штопала свои душевные раны.
Это из-за него я потеряла покой и отчаянно пыталась забыть три месяца счастья как случайный сон. Как мираж, истаявший на рассвете.
Прижав ладонь к губам, судорожно вздыхаю и начинаю рассматривать любимые черты.
Знаю, что это глупо. Что этим делаю себе только больнее. Отдаю себе отчет в том, что надо уходить, пока Истомин не проснулся.
Но ничего не могу с собой поделать.
Глаза жадно исследуют тело все еще любимого мужчины, словно стараясь набрать воспоминаний в запас.
Чтобы потом согреваться этими воспоминаниями долгими холодными ночами.
Вадик лежит на спине, закинув одну руку за голову. Спокойно сопит, явно вымотанный и удовлетворенный после прошедшей ночи.
А я отмечаю буквально все, впитываю в себя каждую его черточку.
Длинные ноги, прикрытые белоснежной простыней, прокачанный торс с кубиками пресса и руки с хорошо развитыми мышцами.
Густые темные волосы, чуть вьющиеся на кончиках. Прямой нос, чётко очерченные линии скул. Идеальный разлет темных бровей и красивая линия губ.
Сладко содрогаюсь, вспомнив, какое удовольствие доставляли мне эти губы прошедшей ночью.
Как нежно ласкали трепещущее от возбуждения тело, как возносили на небеса и заставляли умирать от удовольствия.
Умирать, а потом снова возрождаться. Подобно Фениксу, восстающему из пепла.
Да, такое возможно только с Вадимом, только с ним одним.
С мужем даже близко ничего похожего не было. В лучшем случае – полный штиль, в худшем – боль, которую я едва выносила.
Господи, как же хорошо, что эти муки закончились. Теперь я скорее умру, чем дам Степану прикоснуться ко мне.
Но Истомину об этом знать ни к чему. Ему вообще ничего обо мне знать не нужно. Умерла, так умерла, как говорится.
Хватило и того, что мы оба вчера позволили себе лишнего. Сорвались и оказались в одной постели.
Но… Быть может, мне и нужна была эта капелька счастья? Чтобы немного подзарядиться и найти в себе силы двигаться дальше?
Прикрываю глаза, медленно дышу, силясь справиться с бушующим внутри ураганом чувств, и снова пялюсь на спящего Истомина.
Улыбаюсь, позволяя приятным эмоциям растечься по телу.
Нет, не буду себя корить за то, что мы с ним переспали.
В конце концов, даже человек, сидящий на строгой диете, позволяет себе иногда попробовать кусочек торта.
Вот и я, считай, получила свой десерт этой ночью.
Но ночь прошла, и настала пора двигаться дальше.
Дожидаться пробуждения Вадима я не собиралась. Не хотелось устраивать выяснение отношений.
Уверена, он сам пожалеет о прошедшей ночи, как проснется. Будет извиняться, посыпать голову пеплом, будет просить обо всем забыть.
Ведь то сумасшествие, что было ночью, ровным счетом ничего не значит.
Ночь прошла и забрала с собой наше помешательство.
