Начало лета, первые числа июня и я – совсем еще дитя очень наивная и притом очень послушная. С того момента как я на пирсе обняла папу и поцеловала в щеку маму прошло чуть больше четырех часов. Все время пути я, как и было наказано, смиренно, даже казалось совсем неподвижно, сидела на палубной лавочке, держа на коленях свой квадратный чемоданчик – уже для того времени довольно старомодный, зато разукрашенный по деревянной поверхности орнаментом и со специальным отсеком внутри для портрета моей морской свинки. Плыла я на маленьком тесном флоте, на котором рыбаки иногда перевозили свой средиземноморский товар, а иногда, как сегодня, перевозили с берега на берег туристов за подозрительно низкую цену на билет. Время от времени ко мне обращалась женщина солидных лет, что вальяжно распласталась на лавке по левую сторону от меня. Она была, так сказать, из нового света, поэтому то и дело трепетала о великолепных европейский курортах, на коих ей удалось побывать благодаря чиновнической деятельности ее мужа, может, и не совсем честной. По правую руку от меня же сидела не обладающая ни капелькой манер семья, где были мама, папа и их двое маленьких сыновей. Пока мальчики наперебой закатывались в капризах их родители постоянно жевали длиннющие багеты с колбасой и похлопывали своих неугомонных чад по щекам. Так я и сидела, как служащий на посту, стараясь лишний раз не поворачивать голову ни влево, ни вправо, и глядела на воду, которую вот-вот начали окружать прибрежные зеленый сопки и спускающие прямо ко дну ветви деревьев.
– Куда, говоришь, ты направляешься, котик? – все-таки спросила меня та Госпожа по левую руку. Похоже старичок-штурман, к которому она подсела на ухо полчаса назад, все же не выдержал и любезно попросил ее убраться из каюты капитана.
– К тете. Она живет в районе Велигонтов, – ответила я, не сводя глаз с плещущихся крохотных волн.
– Неужели, – ахнула женщина, – за что такую прелестную девочку послали в эту каторжную ссылку?
– Не уверена, – неуверенно сказала я, ведь Велигонты каторжной ссылкой не считала. Там было озеро и отличная лавка с фермерскими продуктами, где продавался очень вкусный творог. – А почему вы назвали Велигонты ссылкой?
– Уверяю тебя, котик, Велигонты – богом забытое место, причем очень давно. Я лично тоже еду туда повидать своего брата, бедолага похоже собрался коньки отбрасывать к августу. Юным особам там делать абсолютно нечего – настоящее наказание для любого человека, которому еще только цвести и пахнуть. Спасибо моему мужу, что после этой поездочки я окажусь в санатории в Ницце, буду там поправлять здоровье сначала кислородными коктейлями, а потом коктейлями покрепче.
– Думаю, этим летом в Велигонтах все же найдется что-то такое, что вас обязательно порадует, – подбадривала я и собеседницу и себя. Женщина так убедительно рассуждала о своих страданиях в этих краях, что мне даже удалось ей поверить. Прошлым летом я закончила класс с не самыми лучшими оценками по естествознанию и, как и подобает любому послушному человеку, от угрызений совести просидели все каникулы над учебниками. Так, в Велигонтах я последний раз я была, когда мне было всего девять лет, а девять лет – это еще такой возраст, когда запоминать все получается из ряда вон плохо.
– А что там может быть хорошего? Поля люпинов – единственная отрада глаз. На остальное без слез не взглянешь, – сказала, как отрезала, напоследок женщина, когда наш флот уже стал пришвартовываться к прибрежной станции. Я поспешно распрощалась со всеми попутчиками и, чувствуя, как к голове от такого насыщенного фонового шума начала подктывать морская болезнь, зашагал к трапу.
